Повышению качества кроватей в XVI столетии способствовали и другие нововведения для домашнего уюта и комфорта. Кроме труб, которые помогали сберечь тепло дыма, идущего из каминов, к ним относились межкомнатные перегородки, облегчающие распределение внутреннего пространства, и остекление окон, благодаря которому увеличивалось количество тепла и света. Усвоение этих и других усовершенствований в обстановке дома ускорил в конце XVII века крутой перелом в массовом потреблении, вследствие чего бытовые удобства становились все более доступными для широких слоев населения по обе стороны Атлантики. Однако ни одно из этих достижений в материальной сфере не пользовалось такой популярностью и не доставляло столько наслаждения, как улучшение постельных принадлежностей. Кровати называли в числе первых пунктов завещаний любимым наследникам, равно как и в числе первых приобретений молодоженов. В скромных домах кровати иногда составляли более трети стоимости всего семейного имущества. Хотя в бедных семьях их каркасы часто изготовляли самостоятельно, кровать, как правило, была тем предметом мебели, который при вступлении в «мир товаров» покупали первым. В 1598 году приезжий из Германии был удивлен, увидев английские кровати, «покрытые гобеленом даже в домах фермеров». Один историк материальной культуры был недалек от истины, когда пошутил, что период раннего Нового времени можно назвать эрой Кровати38.

Семьи вкладывали средства в кровати не только как в свидетельство социального престижа, но и для собственного физического удобства. Безусловно, на протяжении жизни кровать выполняла множество функций. Там большинство людей были зачаты и рождены, там они болели и выздоравливали, любили и умирали. «Близко подойдя к постели, можно увидеть все — от человеческого блаженства до человеческой скорби», — писал Исаак де Бенсерад. Но никакая другая роль не могла сравниться с повседневным назначением кровати — благоприятно воздействовать на сон. «Поскольку нет ничего более святого и праведного, чем спокойный сон, — отмечал голландский врач XVI века Левинус Лемниус, — человеку необходимо иметь полное удобство и спать в мягкой постели». Другой врач заявлял: «Кровать должна быть мягкой, хорошо застеленной и приподнятой в ногах». Необходимость возвышения объяснял в 1625 году Стивен Брэдвелл: «Чем ближе к земле, тем воздух смертоносней; и прямое воздействие холодной почвы представляет собой большую опасность». Кроме того, поднятый каркас кровати хозяина позволял на день задвигать под нее низкую кровать слуги39.

Тем не менее основная часть населения, относившаяся к низшим слоям общества, продолжала страдать, пользуясь рваными одеялами и грубыми матрасами, ибо многим семьям было трудно позволить себе эти предметы первой необходимости. В Глостершире в конце XVII века большинство оставленных семьями описей имущества на сумму менее 50 фунтов стерлингов (ткачей, мелких фермеров, беднейших слоев ремесленников) включали в себя матрасы и кровати, но не простыни. Дом ткача в Гастингсе, который посетил поэт Джон «Водный» Тэйлор, был лишен каких-либо удобств: «Есть лишь пол в жилище том, / Нет столов и стульев в нем, / Нет клочка соломы даже, чтоб прилечь» [84] 40.

В Шотландии и Ирландии целые семьи спали на земляном полу, устланном камышом, соломой и вереском. Дело было не только в стоимости кроватей, но и в том, что они занимали много места в тесных жилых помещениях. В конце XVII века в Ирландии путешественник обнаружил, что «в лучших хижинах находилась одна кровать с перьевым матрасом, изредка больше, ибо перья стоили слишком дорого; она предназначалась для мужа и жены, все остальные спали на соломе, на одной простыне и под одним одеялом, у других были только одежда и одеяло, чтобы накрыться. В хижинах редко был какой-либо пол, кроме земляного». Как ехидно пошутил писатель Нед Уорд, «кровати стояли на таком прочном основании, что только землетрясение могло сдвинуть их с места» (курсив мой. — А. Р. Э.)41.

Мало чем отличались места для прислуги, за исключением тех, кому позволяли спать с кем-либо из членов семьи хозяина. «Что до слуг, — писал Харрисон в начале XVI века, — хорошо, если у них было чем укрыться, поскольку подстелить что-то под себя, дабы защитить тело от колкой соломы, протыкавшей ткань тюфяка своими острыми концами, они часто не имели возможности». Даже к XVIII веку самые удачливые слуги во Франции получили лишь узкие койки, на которые клали соломенные матрасы. Между тем служанка из Лондона Мэри Клиффорд, прежде чем ее избили до смерти в 1767 году, часто была вынуждена спать в господском винном погребе, «иногда» в качестве постельных принадлежностей имея «обрывок мешка» и «обрывок одеяла». Однажды вечером Пепис также заставил свою служанку, маленькую девочку, после побоев лечь в подвале. Ученики и подмастерья устраивались спать там, где позволяло пространство, в том числе на полу в мастерских своих хозяев. Больше всех повезло парижским подмастерьям-пекарям, которые спали в мешках из-под муки, забравшись на теплые печи42.

Нищим и бродягам было хуже всех. Городская беднота спала в проемах дверей, выходивших на улицы, или, если посчастливится, на примыкавших к витринам деревянных прилавках (bulks) или под ними — эти нищие получили в Англии прозвище «балкеры». Французский поэт XV века Франсуа Вийон писал об «отверженных под мясными прилавками». В 1732 году в Лондонском суде муниципального Совета отмечалось, что «бездомным детям позволено ночевать на помостах, прилавках и в других местах на городских улицах». Затем в течение нескольких лет молодых бродяг находили спящими в дуплах деревьев в Гайд-парке. Тележки для перевозки сена, конюшни и амбары служили «гнездами» для городских бродяг; например, в 1636 году близ Тьюксбери в амбаре, «голыми в соломе», были обнаружены 30 человек — мужчины, женщины и дети. «Ложиться по знаку звезды» (coucher a Venseigne de I'estoile) — французское выражение, касающееся судьбы бесчисленных нищих. Между тем многие из «беднейшего слоя» в столь отдаленных друг от друга местах, как Неаполь и Филадельфия, находили себе убежище в пещерах43.

Нехватка постельных принадлежностей означала, что семьи низших слоев, как правило, спали по два, три и более человек на одном матрасе, включая остающихся на ночь посетителей. Ночлег не только в одной комнате, но и под одним одеялом помогал сберечь топливо и приносил желанное тепло холодными ночами. Итальянская пословица настоятельно советовала: «В узкой кровати занимай середину»44. Вероятно, большинство родителей спали отдельно от детей, вышедших из младенческого возраста, хотя некоторые европейские крестьянские семьи, насчитывающие пять или шесть человек, делили одну кровать. Это не вызывало большого недовольства. «Помните ли вы те широкие постели, в которых так удобно было спать всем вместе?» — спрашивал своего собеседника Ноэль дю Фэй, сказочник XVI столетия. В бедных семьях, как заметил французский историк Жан-Луи Фландрен, общая постель имела особую ауру. Часто, будучи единственным, помимо стола, местом встречи домочадцев, она являлась неотъемлемым источником сплоченности семьи45.

«То pig» — распространенное британское выражение, означающее «спать вместе с одним человеком или более», когда каждый член семьи имеет определенное место в соответствии с возрастом и полом. Согласно записям одного из очевидцев начала XIX века, в ирландских семьях «ложатся, как заведено, по порядку — старшая дочь у стены, дальней от двери, затем все сестры соответственно возрасту, затем друг за другом мать, отец и сыновья и затем посторонние — странствующий коробейник, или портной, или нищий». Мужчины, располагавшиеся ближе к двери, прежде чем лечь спать, обеспечивали безопасность домочадцев. Что еще более важно, женская часть семьи была изолирована как от приглашенных гостей, так и от непрошеных посетителей. Вынужденный ночевать в доме у знакомого, Жак-Луи Менетра спал с краю, хозяин в середине и жена хозяина — у стены46.