так готовящейся взорваться разум. Как всего лишь за несколько дней, вы можете внедриться в

чью то семью? Успокаивать мою мать - его миссия? Легкость его поведения сводит меня с

ума. Теперь он очаровал всех и они слушают его, и это мне кажется абсолютно нечестно.

Я отталкиваю от себя свой суп и резко встаю.

– Я подожду в машине, - говорю я, бросая немного наличных на стол.

Я выбегаю из закусочной и направляюсь к машине. Топаю ногой, когда осознаю, что

ключи от машины у Лекса, и что на улице холоднее, чем я думала. Я прислоняюсь к машине, пытаясь встать, где светит солнце. Мне нужно немного личного пространства между мной и

ним, пока он не свел меня с ума.

Искоса смотрю на слабое солнце и улыбаюсь. Помню, когда была подростком, и, взяв

полотенце, пошла на задний двор, пытаясь получить загар на свою блеклую сибирскую кожу, а

мой папа вышел во двор, чтобы немного поработать. Мне должно быть было около

тринадцати лет.

– Светлана, почему ты здесь лежишь?
– спросил он с неподдельным любопытством.

– Чтобы загореть, папа. Знаешь, чтобы стать бронзовой. Как девочка с пляжа - как

барби из Малибу.

Именно тогда мой папа объяснил мне, как русские могут загорать стоя. И тогда все

встало на место.

– Тебе не придется поворачиваться вокруг, словно сандвич на гриле, - помню, как он

сказал мне это.

Я улыбнулась слабому солнцу, согретая воспоминаниями. Папа всегда стоял на пляже

или на озере. Сладость этих воспоминаний жалила еще сильнее. Прощай задний двор.

Прощайте все воспоминания.

Я открыла глаза, когда почувствовала перед ними тень. Мози Круз закрывал собой

солнце и все в моем личном пространстве.

– Ты очень смелый, если решил последовать за мной сюда, - говорю я, указывая на

него пальцем.
– Похищаешь мою семью, пытаешься справиться с кризисной ситуацией!
– я

скрещиваю руки и смотрю на него.
– Это моя работа. И говоря о работе, то, что ты здесь

может лишить меня моей работы. Я поддерживаю свою семью Мози, поедая чертову лапшу на

обед, пакуя тосты на завтрак каждое утро и совсем НИКОГДА не ходят в кино!

Слезы текут по моему лицу, а я даже не могу вспомнить, когда плакала в последний

раз. Я невосприимчива к драмам, особенно учитывая, что ежедневно сталкиваюсь с ними на

работе и пытаюсь решить их.

– Мне жаль, Лана. Ты бы предпочла, чтобы я уехал?

Он выглядит таким милым, когда говорит это, появившаяся тревога заслоняет его

прекрасное лицо.

– Я хотел помочь тебе, но если я не помогаю, я уеду.

Я кладу руки на бедра и еще сильнее рыдаю и скулю.

– Одно слово и я уеду. Я больше не член команды?

Я слабо улыбаюсь ему и, используя рукав, вытираю щеки. Ничего не могу с собой

поделать и хихикаю, даже со слезами текущими по моему лицу.

– Ты боль в моей заднице, вот кто ты. Настоящий сталкер. Мы даже не в одной

команде.

– Я мог бы обнять тебя и, возможно, ты почувствуешь себя лучше.

– Мне не положено обниматься с клиентами, - говорю я, скрещивая руки. Мой

зеленый свитер такой колючий и все что я хочу, это зарыться в пальто моей бабушки и

расплакаться.

– Мы не в Pathways. Мы в городе мотоциклов и никто нас не увидит. Я последовал

сюда за тобой, потому что ты мне нравишься, Лана. Очень. И думаю, что я тоже нравлюсь

тебе, даже если ты и не признаешь это.

Я разворачиваюсь на тротуаре и шагаю к другой стороне машины, пытаясь открыть

любую из дверей, зная, что они закрыты. Снова текут слезы, заставляя меня чувствовать себя

такой несдержанной.

– У меня даже нет дома, Мози. Не заставляй меня потерять еще и мою работу! – вижу,

что от моих слов в воздухе появляется пар, и это дает мне знать, что температура на улице

быстро падает.

Посмотрев наверх я вижу, как мои мама и папа медленно спускаются по ступенькам

закусочной. У мамы уже давно проблемы с тазобедренным суставом, но теперь моему отцу

действительно приходится поддерживать ее. Мози спешит к ним, чтобы помочь, и это еще

сильнее злит меня.

Я вытираю слезы и натягиваю фальшивую улыбку, чтобы скрыть свою боль от мамы.