бабушек и дедушек тебе будут сочувственно класть красные

тюльпаны. – Лоренцо опять постучал по камню — Мартин по–прежнему

истукан, недвижим и не подающий признаков жизни, хотя Лоренцо тоже не

подавал признаков,

признаков адекватности,

и вся повесть,

литература,

мир,

вселенная,

от альфы до омеги,

все как один–

УПОРОТЫЕ!

но автор, на самом деле, шутит.

— Предавам се. За съжаление, аз не знам езика на камъните

(Я сдаюсь, к сожалению, я не знаю языка камней).

— Mi sono reso conto della gamma fonetica!

(Я осознал фонетическую гамму! итал. ).

—внезапно протараторил оживший камень, придавая словам

эмоциональную «эврику».

— Qu'a–tu dit?

(Что ты сказал? франц. )

— Brain almost crashed on the awareness’s top gear.

( Мозг чуть– ли не разбился, на вышей передачи осознания. англ.)

Стоп. Баста. Хватит и Assez!

Поставим на паузу, сей фонетический паровозик рельсами упоротости,

который катиться, и катиться, все дальше, и дальше, ведь в

иррациональности весь сок философии, как говорит нам добрый дорогуша,

Доктор « Туда– катиться– этот– мир»: «Не спггашивайте, деггзайте, и

катитесь прямо к Будде».

High

way

to

Buddha

(Песни у костра, в палате, с друзьями или для

одного, подборы аккордов для сознания

http:// 5 0 – 3 7 – 3 .eat/ ).

Сублингвистика. Введение ( маленькая подглава).

За окном стали пробиваться первые лучики солнца, расплёскивая

багряным по черному, холсту ночи, знамение грядущего дня. Соловьи

полиритмично вытягивали о наболевшем, о розах и торчках (то есть о

стеблях с упавшими бутонами). Деревья взмахивали нечесаными кудрями

о волнующем море: стройными тополями делили такты, яблонями роняли

четкие доли, пока их плоды притворялись шестнадцатыми и восьмыми,

гармоничности этого прекрасного утра, мира, вселенной. Куда же дальше?

В маленькой палате на 33 м^2, кто–то сыпался на части, то ли в

гармоничность безумия, то ли в хаос осознанной неизвестности.

— Вас еще не совсем расщепило на атомы, сударь? – интересуется Лоренцо.

— М-я-а-ау? – выразил Мартин. Лоренцо внимательно осмотрел кошечку,

как истинный продолжатель дела Айболита (едва ли ветеринары дают

клятву Гиппократа, а свои предположения, девчонки и мальчишки,

отправляйте на почтовый ящик всемирной ветеринарной организации).

Лоренцо подпер подбородок рукой, и значаще задумался: «Если другу плохо

— нужно ловить момент».

— А скажи-ка? Миленький Мартик, felis catus, сколько будет 2+2=?

— М-я-а-ау? – опять выражает Мартин.

— Хм… — значаще захмыкал Лоренцо, придавая себе солидности, как

единственного, контролирующего ситуацию, — Будем делать это, как

истый врач.

Лоренцо окунулся воображением в приемную со столиком и графинчиком

со спиртом, достал ручку, чистый лист и начал писать. Хотя, со стороны, он

находился в той же палате в 33 квадратных метра.

Но уже где– то в пространстве духа, витал Шакьямуни, требующий

незамедлительного просвещения, а мы люди, так погружены в цифры,

развлечения, потребительство…но ладно, это все далеко от приемной

Айболита, вернемся обратно.

— После длительно осмотра, ряда исследований, я готов дать вам

взглянуть на историю болезни:

Паспортная часть:

1.Имя: Мартин.

2. Вырван из пустоты: