"Значит, поддерживают, а не служат", - быстро исправился Альен. Драконица немного поразмыслила.

"НАВЕРНОЕ, ТАК МОЖНО СКАЗАТЬ. ИНОГДА МЫ ДЕЛИМСЯ С БЕССМЕРТНЫМИ СИЛОЙ - ИБО У НАС ЕЁ ВСЕГДА В ИЗБЫТКЕ, А ОНИ ЗАЧАХЛИ И ПОХОЖИ НА ТЕНИ САМИХ СЕБЯ... ИМ НУЖНА НАША СИЛА И ДЛЯ "МОСТА" ЗА МОРЕ, КОТОРЫЙ ОНИ ТАК РВУТСЯ ПОСТРОИТЬ. МЫ НЕ ПРОТИВ ЭТОГО И НЕ ЗА. НО НАМ ЖАЛЬ ИХ. ОНИ ЗАСЛУЖИВАЮТ СНИСХОЖДЕНИЯ".

Жаль, снисхождения?.. Мстительная радость заклокотала в Альене; он едва удержался от того, чтобы обернуться и злорадно посмотреть на Сен-Ти-Йи.

"Ты проводишь к Эанвалле меня и моего друга, о Андаивиль? Мне нужно взглянуть на врата в Хаос. Нужно к Золотому Храму".

Драконица вновь ответила не сразу, а потом забавно фыркнула. Альен ощущал, что она колеблется.

"ПРОВОЖУ, ТОЛЬКО ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОВРЕДИШЬ МОЮ КЛАДКУ. СКОРЛУПА, ПОД КОТОРОЙ ЗРЕЮТ НАШИ ДЕТИ, ИСПОКОН ВЕКОВ ХРАНИТСЯ У ЭАНВАЛЛЕ, СОГРЕВАЯСЬ В ЕГО ЛУЧАХ...
– Андаивиль ещё немного помолчала, склонив набок змеиную голову; она как будто... обнюхивала его?
– Альен не знал, как ещё назвать это странное чувство. Ривэн всё ещё трясся, но уже не так истово, и наконец-то сумел от него отлепиться.
– ДА, ИМЕННО ТЕБЯ Я ДАВНО ЖДАЛА... У ТЕБЯ НЕОБЫЧНЫЙ ЗАПАХ. ТЫ КАК ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР, СПОСОБНЫЙ НА ВЕЛИКОЕ ДОБРО ИЛИ ВЕЛИКИЕ РАЗРУШЕНИЯ. ТЫ КАК МОРЕ, ЧТО ТОНЕТ САМО В СЕБЕ. КАК ТВОЁ ИМЯ, СМЕРТНЫЙ?"

Даже неожиданно, что она не знает заранее - как, похоже, все тауриллиан...

– Альен Тоури, - сказал он вслух.
– Альен Тоури из Обетованного.

"ВСЕ МЫ - ИЗ ОБЕТОВАННОГО, АЛЬЕН ТОУРИ. ЭТО НЕ ТОЛЬКО ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ, ЭТО ВЕСЬ НАШ МИР. ТЫ САМ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, В КАКОМ МЕСТЕ ЖИВЁШЬ... ТЫ ТОНЕШЬ В СЕБЕ, А В ДУШЕ У ТЕБЯ ТЬМА И ОГОНЬ, ВОПРЕКИ МОРОЗНОМУ ИМЕНИ. ТЬМА И ОГОНЬ ОТКРЫЛИ ВРАТА В ЭАНВАЛЛЕ, СОТВОРИВ ВЕЛИКОЕ ЧУДО".

Драконье дыхание опалило Альену щёки. Андаивиль подлетела теперь вплотную, и казалось, что мрамор портика накалился изнутри. Боковое зрение Альена озарило светом; он догадался, что это Поэт подошёл ближе. Так он улетит вместе с ними?..

"Я не тону в себе, - неохотно возразил он.
– Наоборот, я слишком хорошо себя знаю".

"НЕ ЗНАЕШЬ. НИКТО ИЗ СМЕРТНЫХ НЕ ЗНАЕТ - В ЭТОМ ВАША БЕДА... Я ЧУЮ В ТЕБЕ БОЛЬШУЮ ЛЮБОВЬ, АЛЬЕН ТОУРИ, И БОЛЬШОЕ ГОРЕ. РАЗВЕ НЕ ОНИ ПРИВЕЛИ ТЕБЯ СЮДА?"

Альен расслышал в драконьем беззвучном рыке что-то вроде сострадания - словно незнакомая женщина протянула ему руку подруги. Это мало отличалось от сочувственного всезнания Поэта, но почему-то совсем не злило.

Он не стал отвечать.

"Могу я сесть к тебе на спину, о Андаивиль? Ты не будешь против?"

"НЕ БУДУ, - драконица грациозно изогнула шею, готовясь повернуться в полёте; волна света скользнула по мелким багровым чешуйкам у неё на спине.
– МОЖЕТЕ СЕСТЬ ХОТЬ ВСЕ ВЧЕТВЕРОМ - В ВАС НЕ ТАК МНОГО ВЕСА... ЕСЛИ НЕ СЧИТАТЬ РЕЗНЫХ КАМНЕЙ В МЕШКЕ ВОТ ЭТОГО МАЛЬЧИКА".

ГЛАВА XII

Лэфлиенн, земли тауриллиан. Селение боуги под Холмом - Эанвалле (Золотой Храм)

Дана привела Тааль к большому замшелому камню в глубине чащи. В камне на вид не было ничего странного - разве что сам по себе он странно смотрелся среди деревьев, на подстилке из мха. Полустёртая резьба покрывала валун - звери и птицы, сцены охоты; Тааль решила, что это работа самих боуги, кентавров или древних бескрылых, что теперь за морем: слишком грубо для тауриллиан.

Впрочем, Тааль так устала и одновременно была так взолнована, что ей было не очень интересно, кто и зачем оставил тут эту резьбу. Отец бы не одобрил подобного равнодушия; но ему и не доводилось попасть в такой безумный шквальный ветер, в сердце которого теперь оказалась Тааль.

И остаться без крыльев тоже не доводилось.

Ночь была на исходе, и по лесу уже растекался блёклый предвосходный свет. Тааль заметила, что по земле стелется лёгкий ковёр тумана: ступая, она теряла из виду собственные стопы. Какой-то ночной зверёк, сверкнув глазами, юркнул в заросли в стороне от протоптанной боуги тропы; Тааль резко выдохнула от неожиданности.

– Не бойся, Тааль-Шийи, - не оборачиваясь, сказала Дана; она уже присела на корточки возле камня и ощупывала его, будто что-то искала. Клочья тумана облепили её сапожки и мужские штаны; крошечные пальцы чутко бродили по рисункам.
– Здесь нас никто не услышит. Я специально увела тебя обходным путём, чтобы на нашей поляне не возникло лишних вопросов... Хотя там и теперь, наверное, никого уже нет, - она вздохнула.
– Мы давно не те, что прежде, и на пляски до рассвета даже Большого Ли не хватает. Думаю, храпит уже, как медведь в спячке... О, вот и оно.

Отыскав нужную точку на камне, женщина-боуги нажала на неё и что-то прошептала; слабое зелёное мерцание на миг озарило рыжий ёжик на её голове и острые уши. Тааль молча ждала, приникнув к старому ясеню. Где-то вдалеке, предвкушая солнце, затенькали первые птицы, и её, как обычно, кольнула тоска.

Нож боуги Тааль спрятала в потайной карман, который обнаружился на одежде - подарке Фиенни. Теперь он вжимался ей в бок, и казалось, что холод лезвия чуется даже сквозь ножны. Симпатия, которой она сначала радостно прониклась к Дане, померкла во многом из-за него: майтэ не должны, не могут носить оружие, и кому, если не хитроумным боуги, знать об этом?..