– Поздравляю.

– Ах, да при чём тут 'Поздравляю!'? Тут не поздравлять, а плакать нужно! Как одно сочетается с другим? Как мне смотреть в глаза молящимся? Какой я дьякон, если я в уме своём - не-православный?

Монах подошёл к Артуру так близко, как было возможно.

– Из молящихся здесь только я, - сказал он тихо.
– И мне Вы можете глядеть в глаза без стеснения. Знаете, почему? Потому что у меня такой же, как и у Вас, кризис веры, отец дьякон. Я, правда, в другую часть Никео-Цареградского символа не верую.

– В какую?
– испугался Артур.

– Во Христа, - шепнул монах.
– Верней, в Иешуа, сына Мириам, учителя и пророка - пожалуйста. Но в Иешуа как Мессию - не могу. Не вмещает мой ум.

Горели свечи, не шевелясь стояли в храме напротив друг друга два неверующих клирика.

– Что же нам делать?
– шепнул дьякон.

– Что делать?
– отозвался монах.
– Читать Вечернее правило и акафист, конечно. Похороните Ваше неверие глубоко в сердце, мой милый. И никому в нём не признавайтесь: не создавайте соблазна для малых сих. Поступайте как те иереи, что не веруют ни в ад, ни в рай, ни в жизнь вечную, но служение продолжают. Знакомы Вы с такими? Я - знаком. Слышите ли Вы меня? Хорошо ли слышите? Отныне и во века - не создавайте соблазна, - повторил он слова сестры Иулиании.
– Идёмте! Я помогу Вам надеть стихарь...

XXI

На чтении Утреннего правила в четверг вновь были одни клирики.

Дождь продолжался, мелкий, дробный. Он упрямо шёл вопреки законам природы: на небе как будто сияло солнце, а дождь всё лил...

Появившись в столовой к завтраку, Артур не сразу сообразил, что именно изменилось. Всё как будто по-старому, но чего-то не хватает... Конечно же: электрического света! Обсуждение новой напасти уже шло за 'главным' столом:

– Что, брат Евгений, это безобразие каким стихом из Бытия оправдывается? Что там Бог на четвёртый день создал?

– Ну как же, уважаемый мой Олег: светила, и звёзды, и поставил их на тверди небесной.

– Нестыковочка выходит, брат Евгений! Накрылись 'светила'-то, накрылись от слова 'совсем!'

– Это местная авария, коллеги, не сомневайтесь...

– Вашими бы устами да мёд пить, Сергей Николаевич! Чт'o, отсутствие сигнала - тоже, по-Вашему, местная авария?

– Так, похоже, фильма сегодня не будет?
– сообразил кто-то. Участники робко заулыбались, переглядываясь: в природе человека заложено избегать работы там, где можно. Сестра Елевферия встала за своим отдельным столиком.

– Фильм - будет, - объявила она бесстрастно.
– На экране ноутбука. Аккумулятор заряжен.

Олег усмехнулся:

– Вот так вот, съели? Авария аварией, а работу тут никто не отменял.

– Стилистика тридцатых годов, однако.

– Style stalinien!

– Верно, товарищ Толстой, stalinien. От русской судьбы не уйдёшь, ха-ха!

– И это правильно, между прочим...

Лиза за их отдельным столиком понуро крошила булочку на тарелку.

– Вы... себя хорошо чувствуете?
– спросил Артур, приглядевшись к ней.

– Что, выгляжу неважно? Ну да, да... Я простудилась, похоже. Нос совсем красный, видите.

– Вам... нужны лекарства, наверное?

– Ерунда, ничего мне не нужно, да и нет здесь ни у кого. На фильм не пойду, лучше заберусь под одеяло и буду спать. Гори оно там всё синим пламенем. Не выгонят же они больного человека на улицу... И на обед не пойду: есть совсем не хочется. Всё равно ведь кто не работает, тот не ест, - слабо улыбнулась она.

Артур осторожно протянул руку и коснулся её лба. Лоб был горячий. Правда, не обжигающе горячий: тридцать семь или тридцать семь с половиной...

От простуды ещё никто не умирал, и всё же он быстро собрался в дорогу, решив дойти до аптеки в ближайшей деревне. Зонта ни у кого не было, оттого он снял с пластмассовых колец шторку от душа из ванной комнаты и накинул её себе на плечи.

Шторка не понадобилась: дождь перестал почти сразу, как он вышел за ворота хутора. Или это был особый, местный дождь? Каких только чудес не бывает на свете...

К воротам под углом к просёлочной дороге шла через лес еле приметная тропка. Артур пошёл по этой тропке и уже через час вышел к посёлку сельского типа (дюжина двухэтажных домов, остальные - одноэтажные). Название невзрачного посёлка он не разузнал, зато узнал, что два раза в день 'с главной площади' ходит маршрутное такси до станции электрички. В поселковом магазине молодой человек купил дюжину хозяйственных свечей, а в аптечной киоске при нём - всякой лекарственной всячины (капли от насморка, таблетки от боли в горле, растворимые порошки, липового чаю), хотя уверен был только в действии последнего, сам обычно лишь им и спасался. 'А ведь то же - с церковной атрибутикой, будто бы нужной для спасения души, - подумалось ему.
– Наиболее важное и потребное для личной аскезы всякому даётся бесплатно. Впрочем, а у нас, буддистов, разве иначе? Мы-то ещё христианам фору дадим, торгуя патентованными 'духовными снадобьями' для якобы оздоровления ума...'

На обед он опоздал и едва успел перекусить на скорую руку. Нет худа без добра: в пустой столовой ему не пришлось испытывать на себе действие остракизма.

Лиза приняла лекарства с благодарностью:

– Спасибо Вам, спасибо! Теперь обязательно выздоровею. Думаете, отчего человек болеет, особенно молоденькая девушка?

– От недостатка иммунитета?
– предположил Артур.

– А недостаток иммунитета из-за чего случается? Из-за жалости к себе просто. Эх, Вы... материалист! Вы, буддисты, все материалисты, наверное.