Шрифт:
До сих пор скрыты стенограммы членов Думы последних дней. Скрыты и речи посланцев Думы — Государю.
Молве о Государе, об изменах и прочем дано полное распространение. Дума сознательно стремится к своему роспуску, то есть к перевороту. Думе и самому заговору бояться нечего — с ними армия, с ними — Европа.
Спокоен и тверд Государь. Тревога Государыни ему не передается. Беспорядки ему не страшны. План наступления в апреле — готов. Он предвидит славный конец войны, не допуская мысли о революции во время войны и накануне победы.
Государь опирается на свою верную армию, на свой командный состав.
Наступают последние дни.
Сообщением о несуществующей революции, при полном спокойствии народа и армии, при обилии всего в стране и накануне победы — обманом всех — он свергается.
Вслед за отречением начинается кровавая, до сего дня длящаяся революция.
Страна без власти — хаос, и им воспользуется первый сильный человек, наемник Германии и Интернационала — Ленин.
Социализм — высшее достижение европейской культуры, плод тысячелетних исканий мудрецов, найдет себе приложение в необъятной России. Народ надолго согнет выю под этим страшнейшим игом. Космополитический интернационал будет править страной и сделано будет все для ослабления, для раздела, распродажи России, для вывода ее на столетие из ряда производящих государств, для обращения ее в выморочное пространство, а народа — в рабское состояние.
«Политика» Запада по отношению к упавшей России будет бесстыдная; проявлена будет жадность наживы и презрения к ее народу и истории. Лишь будущие русские поколения учтут чудовищность происшедшего, и надо верить, что этот бесчеловечный по жестокости и цинизму урок научит их любить Россию и познавать своих врагов.
Страшны дни перелома России. Страшны — не революцией, которая жалка и презренна, и не последующим поведением общества, армии, да и всего народа, добившихся права на бесчестие, а страшна простота событий тех дней в Ставке.
Перед Царем встает вождь общества, жалованный Государем камергер Родзянко. Он дерзает вступать в наглые переговоры и сразу грозит и предрешает, заручившись еще с 1915 года поддержкой в армии.
Однако запугиванье лживой революцией на Государя не действует. Очевидно, Государь не верит. Он не верит, что правительство поголовно струсило. Он не верит, чтобы среди бюрократии, ее учреждений, Сената, Совета, командующих тылом армии не было никого честного и смелого.
И наконец Государь у себя в Ставке, вождь всей силы страны; очевидно, он в безопасности.
И вот в этой Ставке происходят события, которых никакой человеческий ум предусмотреть бы не мог. Какой из заговоров предусмотрел и все подготовил, мы точно узнаем впоследствии.
На 4-й день «беспорядков», только в Петербурге, — 2 марта в 6 часов утра, помимо Государя — вождя армии, — генерал Алексеев, после «долгого» тайного ночного разговора по телефону, послал всем главнокомандующим предложение довести до Его Величества через него, Алексеева, какой выход они видят из сложившихся обстоятельств, которые им очерчены: но при этом Алексеев сообщил генералам, что Родзянко считает возможным продолжение войны лишь в случае отречения Государя от престола.
На это обращение уже 2-го получены аналогичные ответы от главнокомандующих из разных мест (кроме ответа генерала Сахарова).
(Все сие установлено в сообщении начальника связи Ставки Сергеевского.)
В 11 часов 2-го все ответы посланы Алексеевым Государю в Псков.
Командующие дерзают без спроса своего Государя и Верховного, и даже не являясь к нему лично, находить исход войны в его отречении.
Государь отвечал: «Нет жертвы, которой я бы не принес для Родины».
Немедленно в Ставке под руководством генерала Лукомского составляется проект отречения.
В ночь на 3-е чины Ставки, — «толпясь» у аппарата, узнают об отречении Государя за себя и сына.
Генерал Алексеев предупредительно передает текст командующим.
Вот все — самое главное. В эти часы совершалась история перелома России. В эту минуту решилась судьба России и кончалась война.
Позволим себе стать в положение Государя.
Против него опять встало петербургское общество с улицей. Россия опять безмятежна, ничего не знает и молчит. Государь обращает свой взор на армию в лице второго после себя вождя — Алексеева. Государь видит, что и здесь этот его ближайший помощник — за общество и за петербургский сброд улицы; узнаёт, что он против него и что без его ведома посылаются с мнением Родзянки телеграммы. Без него — генералы и Дума соглашаются, что продолжать с ним войны нельзя. Без повеления Царя, без вопроса и приказа вождя — командующие заглазно указывают выход, берутся решать судьбу России.
Предоставим историку тщательно показать, были ли и с каких пор Алексеев и генералы в сговоре с революцией, и что смели все они иметь против Государя, чтобы идти на явный подлог? В ночь 2 марта заговором попрано было все. Командующие, как и депутаты, презирая присягу, дисциплину, историю, боевую славу — смеют вместе с обществом не только судить своего Государя и вождя, но советовать, требовать, просить… не все ли равно… отречься и освободить свой престол и пост и обезглавить Россию. И за что? На каких основаниях? Впрочем, на это, как и на убийство Павла I и Александра II, и на причины смерти во время революций пятнадцати миллионов людей — не ответит никто.