— Не забывайте, мистер Атертон, что я совершенно не понимаю, о чем идет речь. Какое отношение этот человек, Холт, имеет к нашей поездке?

— Разве я не к этому веду? Если бы вы не вмешивались в мой рассказ, я бы уже до этого добрался, но вы то и дело перебиваете; вот как, спрашиваю я вас, Чэмпнеллу понять, что к чему в этом деле, если вы не даете мне слова вставить?.. Марджори приютила нищего… он ей все рассказал… она послала за мной… буквально тут же; я как раз от Доры Грейлинг выходил, мы с ней обедали. Холт опять завел свои россказни… я неладное учуял… сообразил, что, наверное, есть связь между тем мошенником, что пытался мне свои проклятущие фокусы-покусы показывать, и этим типом неподалеку от ночлежки…

— Что еще за тип?

— Да товарищ Холта… я про него не рассказал? Так-то, сами виноваты — договорить никак не даете! Когда Холт влез через окно, кажется, он сделал самый разумный шаг в его положении; да я б на его месте уже сорок раз к тому времени влез!.. темнокожий колдун его застукал… мозги ему заморочил… и поручил совершить кражу. Я Холту говорю: «Покажи-ка нам, дружок, ту милую хибарку». Холт не против… вклинилась Марджори… тоже хотела поехать да посмотреть. Я ей: «Как бы потом жалеть не пришлось!» — это все и решило! После таких слов она б умерла, но поехала… никогда я с женщинами управляться не умел. Наняли тарантас и отправились в путь, Марджори, Холт и я… хибарку приметили сразу… пожаловали внутрь через кухонное окно… дом вроде пустовал. Вскоре Холт на моих глазах впал в транс — такого отличного образчика гипнотического внушения мне видеть не доводилось… и пустился в одинокое странствие, нас покинув. Я, как идиот, пошел за ним, а Марджори осталась меня ждать…

— Одна?

— Одна!.. А я что говорю?.. Всеблагие святители, Лессинхэм, не свихнулись ли они там все в Палате общин, раз вас за умного держат? Я ей сказал: «Пришлю вам вместо себя первого попавшегося мне нормального человека для компании». Так уж вышло, что никто мне не попался по дороге: одни дети, да еще пирожник, но он отказался тележку бросать, впрочем, с собой ее брать тоже не захотел. Я почти две мили отмахал, пока констебля не встретил… да и тот был не в себе… подумал, что я с ума сошел, или напился, или то и другое вместе. К этому времени Холта и след простыл, а я был в шаге от ареста за оскорбление полицейского при исполнении обязанностей, но мне все равно не удалось заставить его двинуть хоть одной из его преогромнейших ножищ. Итак, мои труды и старания пропали даром, и мне ничего не оставалось, как поспешить обратно к Марджори; я помчался обратно и обнаружил, что дом пуст, никого нет, Марджори исчезла.

— Но я не совсем понимаю…

Атертон стремительно оборвал попытку мистера Лессинхэма закончить мысль:

— Конечно, не понимаете, откуда же вам понять, если вы упрямо несетесь впереди паровоза. Я искал на первом этаже и на втором, в доме и на улице… сорвал голос до хрипоты… но Марджори было не видно и не слышно; я пробежался вверх-вниз, наверное, раз пятьдесят и вдруг посреди коридора наступил на что-то твердое. Я наклонился и подобрал… кольцо — это кольцо. Оно немного погнулось — я вам не пушинка, тем более, если несусь с лестницы, перепрыгивая через шесть ступенек: здесь все, что осталось.

Сидней протянул перед собой какой-то предмет. Мистер Лессинхэм изогнулся, стараясь разглядеть вещицу. Потом за нее схватился.

— Это мое!

Сидней убрал кольцо от него подальше.

— То есть как «ваше»?

— Я подарил это кольцо Марджори на помолвку. Отдай же его, негодяй!., или хочешь, чтобы я применил силу прямо в кэбе?

Совершенно позабыв про ограниченное пространство — а также о моем благополучии, — Лессинхэм с размаху толкнул Сиднея в бок, а потом вцепился в его запястье и отнял колечко, Сидней же вовремя отпустил безделушку и тем самым спас себя от падения из экипажа на дорогу. Потеряв свое сокровище, он повернулся к похитителю и вперил в него едва ли не восторженный взгляд.

— Убейте меня, Лессинхэм, но я начинаю верить, что в ваших рыбьих венах есть немного теплой крови. Рассвисти мою свирель, но я жизнь положу, лишь бы с вами сразиться — в кулачном бою, сэр, как и полагается джентльмену.

Лессинхэм, кажется, не обращал на него никакого внимания. Он с глубочайшим тщанием рассматривал кольцо, покореженное ногой Сиднея.

— Кольцо Марджори!.. То, что я ей подарил! Наверное, с ней случилось что-то серьезное, раз она обронила его и не подняла.

Атертон продолжал:

— Именно!.. Что-то с ней случилось!.. Знать бы, что там произошло!.. Убедившись, что ее в доме нет, я кинулся на поиски. Столкнулся со стариком Линдоном — он ничего не знает… должно быть, я его напугал, убежав и оставив смотреть мне вслед безумными глазами прямо посреди Пэлл-Мэлла, он даже свою шляпу из лужи не поднял. Бросился к ней домой — ее там нет. Спросил Дору Грейлинг — она ее не видела. Никто ее не видел, она как сквозь землю провалилась. Тогда я себе сказал: «Дурачина ты первостатейный, честное слово! Ты ее везде разыскиваешь, а девчонка, небось, в доме Холтовского товарища прохлаждается. Пока ты тут бегаешь, она, поди, прогуляться вышла, но уже вернулась и теперь гадает, куда ты, черт возьми, запропастился!»

И я решил помчаться обратно и проверить это: смешно же, как мне подсказывает мое так называемое чувство юмора, получится, если она на крылечке стоит, меня ожидаючи, а я из штанов выпрыгиваю, ее ищу; по дороге обратно мне стукнуло в голову, что не самой глупой затеей будет прихватить с собой Чэмпнелла, потому как уж если и есть на свете человек, способный разыскать иголку на поле со стогами сена, то это как раз наш великий Август… Наконец-то эта лошаденка сдвинулась с места, ибо мы прибыли. Эй, извозчик, отсюда ни-ни, иначе придется тебе славно покружиться: сюда опять не приедешь — платы не получишь… Вот дом нашего фокусника!