– - Как утверждал Пафнутий Львович Чебышов...
– - напевно, с придыханием произносил он, ставя ударение на букву "о" .

Куплен был и трехтомник Фихтенгольца, но все эти книги не помогли нам сдать первую же сессию. Наш однокурсник, грек Юра Марантиди, который в отличие от нас, посещал все лекции и семинары, вывел, глядя на Сашу, закон, что уровень знания математики обратно пропорционален количеству учебных пособий! Я назвал это "первым законом Марантиди" .и вывел из него следствие, что и знание иностранного языка обратно пропорционально количеству учебников и пластинок.

Мы с Сашей во время занятий математикой ставили учебные пластинки французского языка польской фирмы "Полиглот". Называлось это "пассивным прослушиванием", что, тот же Марантиди, побывавший у нас в гостях, прозвал "пассивным неслушаньем".

Саша одолел-таки теорию пределов, дошел самостоятельно до производных, но на интегралах застрял. Я ушел с факультета сам, не дожидаясь, пока меня отчислят за "академку", занялся йогой и летом поступил уже туда, куда душа просилась, а Саша дождался-таки, что его отчислили. Ни Чебышов, ни Пуссен ему не помогли сдать сессию. Осенью, правда, он поступил в Политехнический, но и там проучился до первой сессии. Потом был физфак университета, но уже-вечернее отделение. Затем он снизил планку и поступил в архетиктурный техникум. Я уже закончил университет, а Саша все еще не мог дотянуть до второго курса. По-видимому, наша "француженка" неспроста присвоила ему второй номер, чтобы у него была перспектива перейти когда-нибудь на второй курс.

Но неудачи (хотя это трудно назвать неудачами) Саши в учебе с лихвой компенсировались его победами на "женском фронте". Он буквально "лип" к каждой красивой женщине, причем везде - на улице, в транспорте, в магазине. Его по большей части сразу "отшивали, но он брал, не умением, как учил Суворов, а числом, точнее, как у спортсменов, количеством подходов или подкатов. "Подкатив" к красавице боком, он семенил рядом глядя на нее снизу вверх и болтал всякий вздор! Если ему говорили:

– - Что за глупые вопросы?-- он парировал:

– - На глупые вопросы ждут умные ответы!

Или спрашивал девушек:

– - А вы любите анемоны?

Он и сам не имел представления, как выглядит этот цветок, но собеседницы тоже не знали, и он производил на них впечатление знатока цветов.

Правда, иногда его метода не срабатывала.

– - Вы знаете, как называется этот цветок?
– спросила его очередная пассия.

– - Анемоны!
– - на автомате ответил Саша!

– - Нет! У анемона лепестки другие и сердцевинка!

– - Значит это гортензия - выложил он последний козырь.

– - Ну что вы! Гортензия цветет шапочкой, и стебелек у нее короткий.

Не знаю уж, как он в тот раз выкрутился, но знания свои о цветах он не приумножил.

Едешь, бывало с ним в трамвае, он "прилипнет" к женщине, сойдет с ней на ее остановке, и "пиши пропало": все совместные планы летят к чертям. Только к вечеру прибежит запыхавшийся, как кобель, спущенный с привязи.

– - Ах, какая женщина, какая женщина! Чудо! Чудо!

Он часто влюблялся, и устраивал для меня смотрины избранницы: я должен был их оценить. Очередную свою любовь называл по имени, прибавляя суффикс "чк" -- Танечка, Людочка, Ларочка! И еще с придыханием: "Ох, какая Верочка умница! А Людочка - талант! Такие картины маслом пишет!"

Но после того, как "любовь угасала" он начинал называть их по имени и отчеству, держать их за последних дур.

– - Саша, - спрашивал я его, -- тебя твоя Верочка не ревнует к другим женщинам?

– - Нет, она мне доверяет! Вот Татьяна Васильевна, та да ...

– - Ну, так у Татьяны Васильевны были основания, -- говорю ему я, -- Она же видела, что ты ни одной юбки мимо не пропустишь!

Правда, были и исключения. Людочку он, впоследствии, стал называть "соседкой".

– - Был у "Соседки", кран чинил. Ужас! Краски по всей квартире, разбросаны, мазня по углам пылится!

Перед окончательным разрывом он часто изводил своих жен. Видно, переносил на них свой армейский опыт. Помню, он рассказывал, как изводил своего сержанта. Сержанты в армии, тип особенный. Попадаются, конечно, нормальные ребята, но редко. Мне, например, со своим сержантом повезло. Культурный, образованный парень, он не требовал от меня подойти строевым шагом к выключателю и спросить у него:

– - Товарищ выключатель! Разрешите вас выключить!

А есть такие, которые закатывают глаза и кричат на молоденького солдатика так, что тому впору и обмочиться. Такой, по-видимому, был и у Саши, только он его не боялся.

– - Иванов! Ты где был?
– покраснев от гнева и брызгая слюной, орет сержант.

– Пописать ходил, товарищ сержант!
– - с наигранным страхом отвечает Саша!

Ну, что после этого скажет "грозный" сержант! Только плюнет в сторону!

Как-то Татьяна Васильевна сдала его в "психушку"! Саша ее изводил, шутил, хохотал, издевался. Она и вызови "скорую". Приехала специальная бригада, он и над ними стал подшучивать. Те вежливо: мол, давай, парень, поехали с нами! Сашу, как Жириновского, понесло. Поехал сдуру, а, как говорится, "коготок увяз, птичке пропасть!" Месяц потом просидел в "Скворечнике", еле-еле его оттуда выковыряли.