Шрифт:
От этой тирании сковывало плечи. Безысходность застревала в горле, как колючка репейника. Инна выдохнула. Укусила губу, но перестаралась: во рту тут же появился солёный вкус.
Возмездие еще настигнет их всех. Ещё будет время для того, чтобы освободиться. Мама обязательно позаботится о Сеньке. Сейчас, главное, не наделать глупостей раньше времени. Просто нужно выбраться из этого дурдома.
Часть девушек потянулись по коридору к лестнице, Вельвела и Лысая предпочли лифт.
Инна с Элси шли медленно. Остался последний пролёт, ступеньки спускались почти до самого входа в столовую. Бело-серая шахматка пола шириной в метр отделяла их от двери. Та резко распахнулась и по коридору разнёсся громогласный голос Лоренса:
– Почему не все в столовой?!
Элси дёрнулась от неожиданности и едва не оступилась. Инна вовремя подхватила её под руку.
Глава 4. Что ты за птица?
– Во-о-оф, – шепелявила Анэль, уютно позвякивая тарелками. – Фи больса-а-ая девофька, фебе надо кусафь мно-о-ого.
На тарелку северянки бухнулись четыре хрустящие гренки, переливающиеся от масла. Анэль заботливо выложила на прожаренные хлебные ломти нарезанный томат, половинки перепелиных яиц и шпинат: такой свежий, словно его только что принесли из теплиц.
– Я мясо люблю, – с недовольством возразила Вельвела, отбрасывая вилку, – а не вашу траву безвкусную.
– А эфо сем не мясо? – Анэль показала на большое блюдо в центре стола. На белом стекле ждали своего часа ароматные рулетики из соевого суррогата с цветными вкраплениями сладкого перца и оливок.
– В Риазе едят настоящее мясо, – северянка обиженно фыркнула. – Молодую телятину, козлятину, мясо дикой кошки. А это что? Да я лучше бумагу пожую!
– Правильно! – зеленокожее создание, к внешнему виду которого Лоренс так и не мог привыкнуть, стукнуло крепким кулаком по столу. – Нет ничего вкуснее сырой индейки!
– Есть птиц?! – возмутилась Вельвела, наморщив пухлые щёки. – С ума сошла?! Они же клюют тараканов и гадят всем на головы!
Лоренс вздохнул и с пренебрежением покосился на сервированный стол. Потом – на двери. И снова на стол. Перевёл глаза на приглашённых в Великую Игру. Ташира и Вельвела продолжали разгорячённо спорить, но он решил не вмешиваться. Пока. Этих двоих хотя бы удалось разговорить. Гораздо сильнее его волновала эльфийка, что смотрела на свою трапезу, как на яд, и лысая коротышка, невозмутимо устроившаяся рядом с ним. Она словно оставалась непричастной к происходящему. И одна не возмущалась ничему, кроме размера одежды и туфель. Будто изначально чувствовала своё превосходство.
Лоренс по-хозяйски пересчитал занятые стулья. Пять женщин. Пять! Половина шатается ни пойми где!
Лоренс раздражённо встал и задвинул свой стул. Прошагал к открытым дверям, между которыми проглядывали светло-серые стены с монотонным рельефом. Облокотился на косяк, стараясь выглядеть как можно эффектнее, и прокричал в прогал:
– Почему не все в столовой?!
Звук гулко отразился от стен и полетел вдаль, к высокому прямоугольному окну в тупом отсеке коридора. Эхо подхватило отголоски, многократно множа и наслаивая друг на друга. Словно отзываясь на негласный приказ, со стороны лестницы послышались торопливые шаги. Три девушки вынырнули из холла и направились к столовой.
– Надеюсь вы не будете нас кормить ядовитыми грибами, – бросила бунтарка, тряхнув светлой головой. Розовые кончики длинного хвоста весело прыгнули с плеча и спрятались на спине. Инна вела под руку слепую. За ними, исследуя стены пальцами, порхала Пейтон. Та что-то говорила и неприродно закатывала глаза.
Лоренс взглянул на троицу и обречённо выдохнул. В этой партии явно что-то пошло не так. Неужели Владыка ошибся?
Девушки остановились напротив него. Элси отвернулась, задумавшись. Розововолосая опустила голову и впилась в Лоренса ненавидящим взглядом. А последняя, та, что с придурью, замерла, уставившись в никуда где-то над его головой. Почему-то она напрягала сильнее остальных. Словно знала больше.
Пейтон, будто прочитав его мысли, дернулась, растолкала бунтарку и слепую, отчего они чуть не рухнули на пол, и рванула вперёд.
Девушка вцепилась Лоренсу в рукав и придвинулась так близко, что можно было рассмотреть угри на крыльях носа и крошечные вкрапления, будто чернильные брызги, в её янтарных глазах.
– Жалость – слабость. Слабость твоя в силе твоей. Жалость. Жалость. Наступишь на битое стекло – порежешься. Гибискус. Только он спасёт. Помни – гибискус!
– Гладиолус, гладиолус, – оборвал Лоренс монотонно, отцепляя руку девушки от себя, как клещи. – Пейтон, я ценю твоё внимание, но предпочел бы, чтобы ты сейчас поела.
– Массачу-усетс, – выдохнула Пейтон. – Рисующий во тьме.
В груди затрепетало. Лоренс закатил глаза, пытаясь привести мысли к единой системе. Нет. Это совпадение, не более того.
– На первый раз я прощаю опоздание, – холодно проговорил он. – Но в следующий раз все должны быть на месте к началу транс… Трапезы.
Девушки покорно вошли в столовую. Инна бросила Лоренсу напоследок ещё один гневный взгляд и повела слепую к столу. Пейтон держалась возле них и всё порывалась схватить хвост розововолосой. Наконец девушка не выдержала: