Марико пришла в себя с мокрым от слёз лицом. Голос всё ещё пел. Вслушавшись, Марико узнала Донни. Она хотела узнать, что произошло, но в голосе его было нечто такое, от чего Марико не решилась прервать песню. И только когда Донни замолчал, спросила:

«Что это было?!»

Вместо него ответил тихий, имени которого Марико так до сих пор и не знала:

– Блэйк сорвался...

«И... что?»

Кто-то ещё вломился в разговор – громко, зло:

– Грохнули его, вот что! Руки за спину, иголка в шею – и тю-тю!

Марико снова сжалась в комок от ужаса.

– Сэм, хватит, - оборвал его Донни. – Хочешь пойти следом? Или раскачать кого-то ещё своей истерикой? Мы договаривались, помнишь? Возьми себя в руки. И дайте я сам поговорю с Марико. Один на один.

Странно, но она ясно ощутила, как исчезло присутствие остальных. Словно один за другим гасли слабые, но вполне различимые шумы. Что это было: звук дыхания? Марико так и не поняла.

Но один остался рядом.

– Как ты? Я едва удержал тебя...

Марико не смогла ответить внятно, внутренне сжавшись от воспоминания о только что пережитом.

– Плохо, что это случилось, когда ты ещё не научилась закрываться. Всё было бы не так жутко... Большинство ребят не представляет, каково это, когда тебя тащит вслед за уходящим. Но я однажды тоже прошёл через это. Может быть, поэтому сумел удержать.

Марико вспомнила ощущение крепко обнимающих сильных рук и хотела сказать что-то благодарное, но слов не находилось.

– Слов не нужно, - улыбнулся Донни. – Я понял. Ты ещё открыта до самого дна. Да, это странно, - он словно отвечал на её невысказанные мысли, так и не сложившиеся во фразы, оставшиеся смутными образами. – Но тебе нечего стыдиться. Ты хорошая девушка. Жаль, что ты здесь.

Наверное, Донни открылся в ответ, чтобы Марико не было слишком неловко. Она почувствовала и его симпатию, и грусть от того, что дальше симпатии нельзя сделать и полшага – ведь он понял и про Эрика тоже; и желание помочь, защитить, научить защищаться саму...

Это было странное общение – образами, совсем без слов. Марико подумала вдруг, что нечто отдалённо похожее испытывала раньше, очень редко – рядом с папой, когда они переглядывались молча, и не нужно было ничего говорить, чтобы понять, что чувствует другой. Или когда один произносил вслух в точности ту же фразу, какую за полсекунды до этого подумал другой. Но эти моменты были так коротки и мимолётны. Сейчас же ощущение погружения друг в друга даже слегка пугало. Словно заглядываешь в другой мир и тонешь в нём...

Но в какой-то момент Марико вдруг поняла, как это – закрываться. Попробовала, и тут же поток образов оборвался, накрыла ватная глухота. Она даже испугалась, но скоро сумела ослабить блокировку.

– Видишь, это в самом деле просто, - услышала она Донни. – Теперь будет легче. И больше никто не узнает того, что ты хотела бы скрыть.

«Спасибо...»

За дверью послышались голоса. Марико поспешила лечь на подушку и расправить скомканное одеяло.

Вошли две женщины, продолжая начатый в коридоре разговор.

– ...это не может быть так рано. Она, наверное, что-то напутала. Или энцефалограф сбоит.

– Посмотрите сами.

Первая подошла к Марико и надела ей на голову мягкий обруч с электродами. Вторая включила прибор, и обе погрузились в созерцание графика.

– Говорю же, ещё слишком рано для спонтанного всплеска. Не прошло и недели с начала инъекций.

Марико отметила про себя временную зацепку. Меньше недели. Но сколько точно?

В голову пришла шальная идея: попробовать прочитать мысли «стервы». Марико внутренне потянулась к ней, но тут же вторая воскликнула:

– Да вот же!

Марико захлопнула свежевыученную защиту наглухо.

Вторая женщина вглядывалась в графики ещё какое-то время, потом покачала головой.

– Нет, это какая-то случайность. Аппаратная ошибка. Вы же знаете, первоначальный всплеск активности длится непрерывно два-три дня. А тут всего несколько секунд. Надо показать прибор техникам.

Женщины проверили пульс и давление Марико, опять посветили в глаза проклятым фонариком и ушли. Через несколько минут пришла третья, принесла еду. Марико решилась спросить у неё, кто это кричал. Женщина, как всегда проигнорировав вопрос, вышла.

Опять эта мерзкая каша... Марико отодвинула тарелку, но снова услышала Донни:

– Лучше ешь. Тут везде натыканы камеры. Если будешь вести себя неадекватно: отказываться от еды, кричать, что-нибудь ломать или разбрасывать, - тебя начнут накачивать всякой дрянью. Хочешь, я внушу тебе, что это... ну, не знаю, картофельное пюре. Я «специализируюсь» на кинестетике».

«Как это?»

– Ну, у каждого телепата лучше всего работает какая-то одна сфера: речью владеют практически все, кому-то лучше даётся звук, музыка, кому-то ощущения – вкус, запах, тактильное чувство. Кто-то умеет создавать четкие визуальные образы. Таких, кто может равно внушать все три вида – очень мало. Дик Уайлд был из таких...