Шрифт:
– Kann vergiften?(Может отравить) – широко улыбнувшись, игриво пожал плечами Билл.
– Что он сказал? – спросила я Редрика. Тот посмотрел на меня взглядом «а ты действительно хочешь знать?», я ответила взглядом «конечно!» О! теперь я, кажется, начинаю понимать их немое общение!
– Он ядом предлагает, – усмехнулся Редрик.
– А серьезно? – шутить было очень не в тему!
– Я серьезно, – обреченно произнес Редрик. Затем покосился на Билла, – Точнее, он серьезно.
– Что, опять?
– Ну может…
– НЕ-Е-ЕТ! – ответили парни. На нет и суда нет. С одной стороны. А с другой – делать больше все равно нечего.
И пошло все с начала…
Ура! Наконец-то дом! Снова…
Как я этого ждала… опять… Сейчас бы напиться какао и завалиться спать часов так на 20. Но, увы! Тут я вспомнила о крысах и тяжело вздохнула.
Хотя после этих очередных «полетов», крысы и Биллькина отрава, не казались такой уж проблемой. С первого раза то не привычно, а вот на второй уже как-то привыкаешь по чуть-чуть.
Редрик открыл дверь, и мы вошли в дом. Запаха почти не было. Зато на полу было настоящее кладбище! Дохлые тараканы усеивали полы коричневым ковром, и противно хрустели под ногами. Теперь к ним добавились и серые толстые крысы.
– Я ЭТО убирать НЕ буду! – крикнула я. Уж ладно тараканы, но крысы… уже слишком!
– Зато они сдохли! – вздохнул Редрик.
– Де жа вю какое-то! – хихикнул Дема. Под чьей-то ногой хрустнул таракан и мы смолкли. Представив, как мы будет ЭТО убирать (а убирать было не мало), настроение как-то упало.
Но делать то было нечего! Пришлось засунуть все свои принципы куда подальше (и не только себе), взять в руки некое подобие веников, и выметать, в прямом смысле слова, на улицу трупы.
Георг несколько раз убегал в туалет – тошнило его. Густав же оттуда не вылезал в принципе.
Мне тоже было нелегко, как и многим нашим и не совсем нашим ребятам. Однако не простое же это дело! С учетом того, что тараканы были, так сказать свежие, а мы по ним шастали, то пришлось отскребать их от пола. И дело даже не в том, как это было противно, они просто не отдирались! А только размазывались по дереву и ковру (что самое ужасное).
Отодрать их можно было только одним средством – расческой Билла. В Германии они какие-то странные, даже не смогу описать. Уж не знаю, как ими расчесываться… но отскребать тараканов от пола – супер! Билл сопротивлялся. И орал. Громко. Очень. Держали его втроем и попеременно, пока остальные, так же в порядке очереди, издевались над его расческой. Особенно это навилось Диме.
И все же, кое-как общими усилиями мы это сделали! Вся живность, Кхем, простите, дохлость, была выметена на задний двор, где ее незамедлительно засыпало снегом.
– А все-таки, как на счет поесть? – спросил Редрик, когда мы зашли в дом.
– Шутишь что ли? – усмехнулся Дема, – ты думаешь, они нам хоть что-то оставили.
– Что-то оставили, – подмигнул Дима, показывая знак, чтобы все замолчали, и указал рукой на Густава. Тот сидел в туалете и чем-то хрустел. Дима тихо подкрался сзади и резким движением вырвал из его рук пачку чипсов.
Густав этого явно не ожидал. Поначалу он аж потерял дар речи от возмущения. Потом начал активно возмущаться на своем немецком. Дима усмехаясь ел чипсы. Вскоре к нему присоединился и Дема.
– Э, народ, у него еще есть! – воскликнул Мишка. Густав видимо понял намек, свернулся калачиком, прикрывая собой последнюю еду, и закрыл глаза. Он понял, что сейчас его будут бить. И может быть даже ногами.
Сквозь сон я почувствовало легкое щекотание по лицу, и улыбнулась. Демка…
Я сонно открыла глаза. Лучше бы я этого не делала…
– ААААА!!! – заорала я не своим голосом, резко садясь. Мальчишки тут же по вскакивали со своих лежбищ.
Я рывком села. Толстая не поворотливая крыса упала на темное синее одеяло. Я спихнула ее на пол. На полу, противно пища, копошились еще крысы.
Мальчишки тоже перепугались не на шутку. С криками, они тоже стали активно стряхивать с себя грызунов. Те падали на пол, пища до такой степени пронзительно, что аж уши резало.
– Что это еще за хрень?! – Редрик залез на спинку своего кресла, прижимая к груди подушку.
– Fuck!!! – как видите, немцы так же выражали свою точку зрения. Это слово вечно! Выражает все эмоции одновременно!
Не делайте резких движений, – предупредил Миша, – кто их знает…
Но зверьки не проявляли к нам никакого интереса. Они шарили по полу в поисках еды, заваливались в коробки и чемоданы. Густав сглотнул подступающую к горлу тошноту, увидев, как крыса провалилась в его рюкзак.