Меры сии не удовлетворяли издержек, а посему и вздумали заменить помянутые серебряные копейки медными, коих начали чеканить множество в Пскове и Новгороде. Монета сия поступила в ход с начала 1657 года. Мы увидим ниже последствия меры сей.

Говоря о медной монете, нельзя умолчать и о полтиннике из сего же металла, который должен был заменить ефимок, стоивший в то время 50 копеек. В I томе трудов Общества истории и древностей российских приложено изображение сего полтинника, а у почтенного графа Ф. А. Толстого можно видеть и подлинник, который весит 4 золотника и 84 доли.

Майерберг говорит, что окольничий Федор Михайлович Ртищев присоветовал царю заменить недостаток серебряной монеты медной. Безрассудный совет сей причинил России великие бедствия и вверг многие семейства в бездну злоключений. Хотя сему Ртищеву, вероятно, к царю близкому, сочиняли похвальные речи и поздравления, в «Древней российской вивлиофике» напечатанные, но по сему делу видно, что он был человек очень не дальний, ибо думал, что куском меди в пятак величиной можно заменить талер, или полчервонца.

Венецианский писатель и посланник Вимен да Ченеда, бывший около сего времени в России, рассказывает подробно все вышеписанное и говорит, что копейки чеканены были из красной меди, которая не была даже и очищена. В заключение говорит он: нет опасности, чтоб от введения оной последовали невыгоды, которым подверглась Испания, ибо там от медной монеты вышло все золото за границу [98] . Россияне, продолжает он, ведут торг меновой, при котором монета не токмо не выходит за границу, но, напротив, ввозится в государство для заплаты таможенных податей. Но Ченеда знал только Россию по день выезда своего, а что случилось после, о сем не достигли до него слухи.

Обращаюсь опять к военным действиям шведов. Король шведский ожидал, что россияне поспешат с заключением мира, но смотря, что по предмету сему не происходит ничего решительного, приказал он генералам своим возобновить войну. Начальные успехи были нам весьма гибельны: полковник Тизенгаузен успел захватить две ладьи с мастеровыми людьми, назначенными в Москву. Полковник Глазенап увел из-под крепостных ядер Кокенгузена 140 лошадей, а полковник Бистром завладел судами, на коих везли разные военные припасы и провиант.

В июне подступил Левен (L"owen) под замок Адзель, лежавший на реке Аа, который был укреплен всеми возможными способами. Наместник Ордин-Нащокин, опасаясь, чтоб сии быстрые успехи не заставили его бежать из Лифляндии, собрал 10 000 лучшего войска и поручил оное в начальство М. В. Шереметеву, которого как немецкие, так и лифляндские летописцы признают отличнейшим военачальником.

Левен, получив о сем известие, снял осаду Адзеля и, сосредоточив все силы свои при Валке, ожидал неприятеля. Июня 18 числа открылись действия, и россияне, опрокинув полк Толя, устремились с храбростью на Глазенапа, Горна и Делагарди. Гадебуш говорит [99] , что россияне были разбиты и потеряли своего храброго начальника М. В. Шереметева, который, будучи изранен, попал в полон к шведам, невзирая на попечения их, окончил очень скоро жизнь и погребен в Вольмарской церкви.

Не имея собственных актов, не можем мы проверить слова иностранных писателей, но, судя по событиям, надобно полагать, что потери наши были не очень значительны, ибо Ордин-Нащокин устоял в занятых им местах, а шведские генералы производили только набеги, выгоды коих и потери были обоюдны и не имели никаких важных последствий.

Дьякон Луговской описал походы царя Алексея Михайловича в Литву, Польшу, покорение Киева и суд Никона. Книгу сию видел В. Н. Татищев у Щегловитого, потом была она у Автонома Иванова, который, как известно, сочинял «Российскую историю», и наконец, когда ему понадобилась, то он не мог нигде отыскать [100] .

Таким образом протек 1657 год, в котором случились два весьма важных обстоятельства; первое имело сильное влияние на участь Польши, занимавшей в XVII веке первейшее место между северными державами. Стесненное положение королевства, происшедшее от своевольства вельмож, слабости правительства и малодушия шляхты, заставило короля заключить особый трактат с курфюрстом Бранденбургским [101] , который из вассала сделался неограниченным владетелем Восточной Пруссии и, обязавшись быть вечным союзником Польши, дал ей 4000 вспомогательного войска с тем, чтобы получать за оное каждогодно 40 000 талеров и держать в залог верного платежа денег сих Эльбинг со всем округом. Второе обстоятельство была жестокая чума, которая, причиняя великие бедствия в Ревеле и Курляндии, опустошила почти совершенно Ригу.

Конец ознакомительного фрагмента.