— Индеец, — негромко сказал Щука, отвлекая ее от размышлений. — Кажется, мы его вовремя перехватили.

Неподалеку раздался шум и треск ломавшихся веток. Где-то метрах в ста от них огромное квадратное надгробие увенчалось фигурой орла, громко клекочущего и трясущего крыльями. Мария взяла себя в руки и поднялась навстречу посланнику. Слишком много времени было потрачено на самоедство, стыд и сожаления. Настала пора что-то делать.

* — лат. Дорожа временем, потому что дни лукавы (Еф. 5:16)

** — ит. А Коломбину Арлекин похитит (Р.Леонкавалло, опера "Паяцы")

Глава 4

Острые колени Марсиль впивались Антуану под ребра. Девушка брыкалась и извивалась под ним необъезженной кобылой. Пока он не дал ей по лицу и не заткнул рот платком, она то грозилась ему всеми карами небесными, то бранилась, называя его песьим сыном и жидовским отродьем.

Когда он слез с нее, в последний раз содрогнувшись и излив в нее семя, Марсиль попыталась пнуть его ногой. На белоснежных бедрах цвели пятна первой крови. Антуан отошел в сторону, молча завязывая тесемки штанов. Девушка вытерла разбитый нос краем задравшейся юбки и злобно прошипела:

— Если ты думаешь, что теперь я пойду за тебя, то ты сильно ошибаешься. Я твоего ублюдка в тазу утоплю и под порог тебе брошу, песий сын...

— Никогда бы не подумал, что крошка Марсиль знает такие слова.

Из-за деревьев вышел Пьер. Спутанные черные волосы закрывали лицо — такое же смуглое, как у Антуана, но на том сходство между братьями и заканчивалось. Пьер напоминал не волка — медведя. Двухметровый гигант с мускулистыми руками, которыми он однажды переломил шею годовалому бычку. Антуан, будучи тощим и нескладным, завидовал не одному лишь его дару.

— Ты знаешь, что если женщина много сквернословит, то ее лоно начинает изрыгать жаб? — весело спросил Пьер, почесывая заросшую черными волосами грудь.

— А ты что здесь забыл, женоубийца? — Марсиль побледнела и опустила юбки пониже.

— Твои слова разбивают мне сердце! Разве есть моя вина в том, что Жанна, Жюстин и Мари не смогли разродиться? — улыбка Пьера увяла. Он подошел ближе и присел рядом с Марсиль. Темные пальцы Пьера стерли кровь, все еще сочившуюся из носа девушки. — Пресвятая Дева, вы же крестьянки! Через ваши бедра пройдет телега с тремя лошадьми, не то что младенец.

Марсиль старалась незаметно отползти, но Пьер впился второй рукой ей в бедро. Девушка вскрикнула.

— Я ведь тоже хотел тебя в жены взять, еще когда тебе четырнадцать стукнуло. Но папенька решил, что мне больше подойдет эта жирная корова Мари. Думал, что толстуха легче родит... Клянусь, если бы не роды, я бы сам ее прикончил! А потом и братишка на тебя положил глаз. Пришлось уступить. Я-то, видно, так сам и помру, а ему пора остепениться, чай, недавно четвертый десяток разменял. Чего же это ты ему отказала, а? Не захотела родниться с Шастелями?.. Эй, Антуан, я-то даже не верил, что она еще невинна. Помнишь, она постоянно бегала в лес с тем рыжим пастухом?

— Как ты смеешь! — Марсиль пошла пятнами. — Вы... вы... Шастели! Гнусные подонки. Ваши души чернее угля, чернее ваших поганых рож!

Пьер ударил ее, и девушка упала на спину. Пепельные кудряшки закрыли ее лицо, но Антуан понял по дрожащим плечам, что она плачет. Он глядел на ее тело и разорванную юбку в пятнах крови и чувствовал, как в паху снова поднимается жаркая волна, а рот наполняется слюной.

— Надо бы подождать Жана-младшего, — хрипло сказал он. — Где ты его потерял?

— Малыш Жан решил порезвиться в одиночку. Помнишь Жанну Буле из Юбак? Ту смугленькую милашку? Он так хочет ее повидать, — Пьер облизнулся. Антуан видел, как напряглось все его тело. — Эй, Антуан, ты все?.. Я уже могу?

Он мотнул головой.

— Уйди.

Пьер покорно отошел в сторону. Старший брат беспрекословно его слушался с тех пор, как Антуан (тогда им было 8 и 10 лет) научил его, как не попадаться на горячем. Пьеру постоянно влетало от отца за изуродованных кошек или побитых детей. Братья были не разлей вода, разделяли все жестокие забавы до тех пор, пока через несколько лет не оказалось, что у одного из них есть особый дар, которого лишен второй. Еще хуже стало, когда спустя еще несколько лет сила проснулась и в Жане-младшем. Папаша Шастель чуть не разбил себе лоб, благодаря Всевышнего за двух сыновей-оборотней. Жан-младший и Пьер сблизились, создав с отцом свою маленькую стаю, а Антуану пришлось отступить в сторону. До восемнадцати лет он надеялся, что его дар тоже проснется, но этого не случилось. Он остался один вместе со своей злобностью и изворотливым умом, чужой своей семье. Угрюмый и нелюдимый, справив четверть века, он перебрался в хижину на отшибе, где тихо напивался сутки напролет и думал о мести. Не только Марсиль, которая отказалась пойти за него, но и братьям, которые отобрали у него все.

Он наклонился к Марсиль, убирая с ее лица волосы. Она приподнялась на локтях.

— Давай пойдем домой, Антуан, — прошептала девушка. Ее взгляд то и дело падал на Пьера, стоявшего в стороне. — Пожалуйста. Я стану твоей женой, только пойдем домой.

Он покачал головой. Чертовка вдруг впилась ему ногтями в глаза и толкнула на землю. Тонко взвыл Пьер, с восторгом бросаясь в погоню за Марсиль. Глаза Антуана болезненно слезились и горели. Где-то вдалеке раздался страшный в своей невразумительности, долгий крик.