Стук трости выдал появление хромого убийцы. Он поигрывал болтом, не сводя с него взгляд. Андрей взял с собой несколько стрел, как образец. Кровь на них рассохлась и сыпалась крошками. Пригодиться она больше не могла.

— Чем они покрыты?

— Это кровь моей сестры.

Глаза Иеремии жадно вспыхнули. Он поковырял ногтем бурую корку, растер ее между пальцев.

— Кровь госпожи Марии какая-то особенная?

— Ядовитая, — сухо ответил Андрей. — Как у химер. Но не думаю, что в таком состоянии она сгодится. Мы всегда брали свежую. Однако осиновые болты послужат не хуже.

— Хотите научить девочку стрелять по живым мишеням? — Иеремия одобрительно улыбнулся, жмурясь, будто кот. — Осина лишит их сил и оставит глубокие раны. Простой способ обезвредить самых сильных солдат Зильвии, но...

— Но никто, кроме нее, не сможет взять осину в руки.

— Нет, — Иеремия качнул головой. — Она не сможет так быстро научиться. Никто бы не смог. А вы не думали кое о чем другом? Кровь оборотней может придать сил... — убийца понизил голос до едва слышного шепота. Даже шелест листьев в саду, казалось, был громче — Она отдаст ее добровольно, если только попросите.

Андрей зло посмотрел на него. Естественно, он об этом думал. Как думают все молохи. Кровь оборотней стоила в их мире дороже золота. Некоторые переступали табу и изредка нападали на оборотней, чтобы ее добыть, потому что сами старшие братья ее отдавали редко. Кровь потомков ангелов не должна была проливаться. Ефрем относился к этому не менее ревностно и суеверно, чем остальные. Пользоваться доверием Веры и делать то, что Ефрем никогда в жизни бы не одобрил...

Но Ефрем был мертв. А Мария пока еще жива.

— Быть может отдать арбалет Силашу? — Андрей скрестил руки на груди и увел разговор в другое русло. — Он не перестает хвалиться своим умением. Вот пусть и попробует стрелять, не прикасаясь к нему.

— Спусковой механизм он нажать-то сможет. И арбалет в воздухе удержит. Но перезарядить новыми стрелами... Нет, не думаю.

Доводам Иеремии противопоставить было нечего. Андрей скрипнул зубами.

— Четыре выстрела лучше, чем ни одного, — наконец, сказал он, не желая мириться с утратой одного из самых весомых преимуществ. — Пусть Бобби расскажет, кто там у них самый опасный. Прикроем парня, чтобы не промахнулся.

— Быть может, у тебя есть какие-то вопросы? О том, что я тебе рассказывал о молохах и оборотнях? — спросил Андрей, выбрав момент, когда они остались с Верой наедине. Он боялся, что она подловит его на каких-то недомолвках. Если он хотел удержать ее доверие, да еще и потом просить ее кровь, следовало преподнести ей куда более приятную версию, чем существующая ныне неприглядная правда.

Правда о том, что, на самом деле, разговоры о большой семье — это давняя сказочка для дураков или новообращенных. Печать братоубийства лежит на каждом человеке еще со времен Каина. Что же должно измениться в ?

Что говорить о молохах, если даже оборотни хладнокровно уничтожают членов своих семей, слишком пристрастившихся к людской плоти и утративших над собой контроль? Молохи отвернулись от старших братьев, когда изверги объявили себя ангелами апокалипсиса и начали уничтожать «лжепророков». Единицы защитили тех, кого называли «семьей», и помогли им бежать туда, где было безопасно. Еще меньше помогли потом вернуться. С тех пор теплые отношения между братьями здорово остыли. Теперь молохи и оборотни в большинстве своем напоминали скорее соседей по дому. Никто не знал, изменится ли это когда-нибудь, уменьшится ли недоверие между ними... До тех пор, по крайней мере, пока будет жива память о случившемся.

— Почему у вас всегда холодные руки? Как будто...

Из всех возможных вопросов Вера выбрала самый дурацкий. Он внимательно всмотрелся в ее еще полудетское лицо и неожиданно выдохнул. Он слишком многого ожидал от нее. Привык к тому, что шестнадцать лет — это сознательный возраст. Прежде это действительно было так. Он считался не ребенком, а взрослым мужчиной. Люди взрослели, старились и умирали раньше. Отмерять столько лет на детские забавы было бы еще той расточительностью. С тех пор столь многое изменилось. Временами Андрей забывал об этом. Он ошибся, когда посчитал, что Вера способна собрать воедино все кусочки головоломки, которую неспособны собрать даже многие молохи.

— Как будто, что?

— Как будто у... мертвецов, — прошептала она. — Но вы же не мертвые, да? Мертвые не могут ходить и... говорить.

Он вывел Веру в тот же итальянский дворик, где она превращалась вчера. Они присели на ступеньки.

— Конечно, мы не мертвые. Хотя многие склоняются к тому, что и не живые... . Мы дышим, хотя нам не нужен воздух. Наши сердца бьются, но очень медленно. Удар или два в минуту...

Вера не поверила, что так бывает. Он протянул ей руку, и девушка с опаской нащупала пульс. От прикосновения к его холодному запястью она впервые вздрогнула.