***

Я снимаю стресс просмотром «Милых обманщиц», когда приходит первое сообщение от Себастьяна.

«Только что приехал домой. Ничего, если я зайду?»

Я оглядываю пустой дом. Хейли у подруги, а родители где-то наслаждаются редким вечером вдвоем. Сейчас почти девять вечера, но еще пару часов дома никого не будет. Я помню, что папа сказал насчет встреч украдкой у нас дома, но Себастьян ведь может просто зайти, верно? Мы сядем на диване и посмотрим телевизор. В этом нет ничего плохого.

«Ага, дома только я. Приходи, когда захочешь».

Почти сразу же я получаю ответ:

«Круто. Скоро буду».

Я бегу наверх и переодеваю футболку. Беру из кухни мусорный пакет и сгребаю в него банки из-под газировки, крошки от чипсов и пустые коробки из-под пиццы. Едва успев войти в дом через гараж, я слышу дверной звонок, останавливаюсь сделать несколько успокаивающих вдохов и иду открывать дверь.

Он стоит на пороге, одетый в черную футболку, потертые джинсы с дырой на колене и красные, почти выцветшие конверсы. Даже без своего обычного лоска Себастьян выглядит… потрясающе. А упавшая на глаза прядь волос не в состоянии скрыть искорки во взгляде.

Моя улыбка такая широкая, что лицо болит.

— Привет.

Я делаю несколько шагов назад, чтобы он смог войти. Себастьян ждет, когда я отойду от двери, и прижимает меня к стене. Его губы такие же горячие, как и рука на моем бедре, а большой палец лежит чуть выше пояса джинсов. Это легкое прикосновение словно сработавший стартовый пистолет — кровь несется по венам с бешеной скоростью, а я подаюсь вперед, настолько возбужденный близостью его руки к другим частям тела, что даже не в состоянии сообразить, почему ему сейчас не стоит так себя вести. Я хочу, чтобы он стянул с меня джинсы. Хочу увести его к себе в комнату и посмотреть, как далеко простирается его румянец.

Поцелуев становится все больше, и Себастьян хватает ртом воздух, после чего проводит зубами по контуру моей челюсти. С тихим стуком откидываю голову на стену, и только в этот момент до меня доходит, что входная дверь все еще открыта.

— Дай я сначала… — начинаю я, и Себастьян отступает на шаг. В легкой панике он наконец смотрит по сторонам, словно только что осознал, где находится.

Так же посмотрев вокруг, я говорю ему:

— Мы одни.

Себастьян заметно ошарашен случившимся — он просто вошел и начал меня целовать, совершенно не замечая ничего вокруг и не задумываясь, есть ли кто дома. Не стану притворяться, будто я тоже не удивлен. Подобная импульсивность скорее в моем стиле, а он всегда казался более сдержанным. Мне нравится, что я могу порушить его искусно выстроенные стены. Это дает ощущение той силы, о которой мне говорил папа, и надежду.

Притащив Себастьяна на диван, я наблюдаю, как он падает на него рядом со мной. Так-то лучше. Уверен, он до изнеможения строил сегодня дома, выкапывал канавы и делал все возможное, чтобы служенить людям.

— Как твой день? — спрашиваю я.

Обняв за плечи, Себастьян притягивает меня к себе.

— Хорошо, — отвечает он. Немного откинувшись назад, я вижу, как по его коже пятнами расползается румянец. — Я соскучился по тебе.

Вот этот хорошо различимый звук — это мое сердце несется на предельной скорости, разгоняется, а потом взлетает. Я и сам не знал, как важно мне было услышать эти слова, пока Себастьян их не произнес. Они ластиком стирают те, другие: «Не… из этих».

— Я тоже по тебе соскучился — на случай если ты не понял по многочисленным сообщениям.

Несколько минут проходят в комфортном молчании.

— Танн?

Я поворачиваюсь к Себастьяну и вижу, что он, прищурившись, озадаченно смотрит на экран.

— Что это?

— А. Это «Милые обманщицы», подростковый вариант мыльной оперы с заводящими в тупик и сбивающими с толку сюжетными поворотами, но господи, я не могу оторваться. Сколько народу должно погибнуть, прежде чем вызовут полицию? — взяв пакет чипсов, я предлагаю ему угоститься. — Я в шоке, что ты его не видел, Брат Бразер. Это при твоем-то количестве свободного времени!

Он смеется.

— Чем ты сегодня занимался?

Мое сердце бьет меня изнутри.

— Встречался с Отем.

— Мне нравится Отем. Кажется, она милая.

В животе все сжимается от настойчивого вопроса, рассказать ли ему, что теперь она знает обо мне, но я тут же отбрасываю эту идею. Ведь о нас с ним она не знает, правильно? Было бы круто встречаться и болтать втроем, но сомневаюсь, что он хотя бы отчасти к этому готов.

— Отем лучше всех.

Все произошедшее сегодня преследует меня тенью: Мэнни, Джули, Маккена.

Но Мэнни тоже про нас ничего не знает. А если Джули и Маккена все-таки подслушали мою болтовню в магазине, то услышали лишь, что Себастьян не гей и не пойдет со мной на выпускной. Значит, он в порядке, так?

Жужжит его лежащий на столике телефон, и Себастьян берет его. Затем откидывается на спинку дивана и притягивает меня к себе. Если поверну голову, то смогу снова его поцеловать.

Набрав пароль, он хмуро смотрит на экран.

— Все нормально? — спрашиваю я.

— Ага. Просто… это мама, — он отбрасывает телефон на другой конец дивана. Сев ровнее, я немного отодвигаюсь от него — в первый раз, с тех пор как он вошел в дом. У него красные глаза и припухшие веки. Не похоже, чтобы он плакал, но явно много раз тер глаза. Я часто видел, что он так делает, когда напряжен.