Что это Бри? Ты улыбнулась? Как давно я не видела твоей улыбки. Но так ты даже больше походишь на Джеймса.

– Так началась наша новая совместная жизнь. И поначалу всё было просто прекрасно. Совместные ужины, общая постель, из которой так не хотелось выбираться по утрам. По очереди приготовленный завтрак, выходные вдвоём, когда не нужно никуда бежать, придумывать отмазы для родителей, почему ты пропадаешь где-то сутками напролёт. Отец Лины часто звонил. Меня он, безусловно, не жаловал, хоть и не высказывал открытого негатива – я просто чувствовала это в его тоне, когда он просил позвать к телефону Лин. Но мы обе были уверены, что со временем он окончательно смирится. С моими родителями было ещё проще. Им я сказала, что делю квартиру с подругой, чтобы сэкономить на квартплате. Они не возражали – ведь теперь я окончательно справлялась со счетами сама. В колледже учёба шла стабильно, а моя подработка оказалась более долговременной – меня повысили до менеджера в ресторане, теперь я могла себе позволить не только оплачивать половину квартиры (другую часть исправно вносила Лин из отцовских рук), но и тратить часть денег на себя и любимую девушку. Но, надо сказать, Лин была дорогим удовольствием. Ничто не могло убить в ней любовь к дизайнерской одежде, драгоценностям и прочим спутницам дочери миллионера. Отец ограничивался только переводом денежных средств, а они почти полностью уходили на бытовые нужды. Что уж говорить про бесконечные траты на бары и ночные клубы? Мои скромные финансы позволяли лишь изредка баловать её золотыми серёжками с фианитами, да букетом лилий ко Дню Святого Валентина. По теме финансов и побежала первая трещина в наших отношениях.

– Вы же не расстались из-за денег? – твой голос осмелел. Ты будто напрочь забыла всё то, что было до начала разговора. Ладно. Ты ещё успеешь вспомнить. Не раз.

– Конечно, нет. Причин было гораздо больше. И это случилось не так скоро, как ты думаешь. Сначала мы просто стали отдаляться. Я всё чаще поворачивалась к ней спиной – голова действительно болела после тяжёлых трудовых будней и полночной зубрёжки конспектов. А Лин, возвращаясь на рассвете из очередного клуба, хотела видеть в своей постели страстную любовницу. Мы ссорились, потом мирились, а потом снова ссорились. Я продолжала дарить ей подарки, которые она принимала без энтузиазма и никогда не носила. Не тот уровень. А однажды я пришла с работы и увидела Лин, прихорашивающуюся возле зеркала перед чуть ли не еженочным походом в бар. На ней было новое синее платье – удивительно красивое, но главное, дорогое. Я в этом не сомневалось: за годы отношений с Лин я научилась разбираться в фирменных шмотках и известных брендах. Стоимость этого платья мне было даже страшно произнести вслух. На мой вопрос, откуда это, я услышала безразличный голос: «Это старое. Просто в шкафу завалялось. Я про него совсем забыла»… Ложь. До последнего слова ложь. Я знала, что Лин никогда не забудет ни про одну свою драгоценную тряпку. Да и все вещи в этой квартире я знала наизусть. Это было новое платье. Новое и безумно дорогое. И я даже не могла представить, откуда оно появилось. Впрочем, долго искать ответ не пришлось.

– Почему? — перебиваешь меня торопливо, словно боишься, что вновь замечтаюсь.

– Когда пришёл ежемесячный счёт за квартиру, я не обнаружила привычного чека от отца Лин. Любимая только безразлично пожала плечами: «Наверное, забыл. С кем не бывает». Но я всё понимала. Такие люди, как он, ничего не забывают. За них вообще все дела выполняет армия помощников, ассистентов и секретарей. Просто Лина давно получила этот чек и обналичила его ради очередной дорогой игрушки.

– И что ты сделала?

– А что я могла? Закатить ей скандал? Обвинять её… Может, так и следовало поступить. Тогда, возможно, всё закончилось бы быстрее. Я была оскорблена и раздавлена, но остатки гордости не позволили мне показать свою обиду. Я просто оплатила счёт из своих премиальных, которые по обыкновению откладывала «на чёрный день». Вот и всё. В следующем месяце чек пришёл, и я решила не поднимать больше эту тему, простив ей этот инцидент как маленькую слабость. В конце концов, я очень её любила.

– Не похоже, что это было взаимно, — ты сказала это вполголоса, будто просто мысли вслух. Раскраснелась. Забавно. Поняла, что это грубо? Так ты ещё можешь задумываться о чувствах других, да, Бри?

– Я так не думаю. Лин любила меня.. так, как умела. Просто её любовь шла в комплекте с её дурными привычками и фетишами. И я долгое время мирилась с ними, как с её бесконечными сигаретами. В те времена я и сама стала курить. Иногда. Когда становилось совсем тяжело.

Бросаю взгляд на пачку сигарет. Её запах, запах табака и вишни. Нет, ещё немного. Позже.

– Но затишье не могло длиться вечно. И в один прекрасный миг всё рухнуло. Отец Лин узнал о её ночных приключениях. Наверное, кто-то из его богатеньких друзей увидел, как Лин развлекалась в ночном клубе. А развлекалась она, надо сказать, на широкую ногу. Заигрывала с каждым парнем и девушкой, устраивала непристойные танцы прямо на барной стойке, тратила деньги на ветер, балуя себя очередным коктейлем. Я знала обо всём этом. Давно. Что-то мне рассказывала сама Лин, приходя навеселе после очередной разгульной ночи. Что-то сливали сплетнями её «бывшие подруги». Так или иначе, я ничего не могла с этим поделать. Мне лишь приходилось верить её словам о том, что я – единственная, «а это всё пустой флирт и развлечение». Я не знаю, верила ли в это до конца. Но вернусь к её отцу. Он всё узнал и пришёл в бешенство. Конечно, он обвинил во всём меня – мол, это я научила его ненаглядную дочурку развлекаться в клубах.

– Что за глупости! – восклицаешь ты, и я невольно улыбаюсь. Ты уже не краснеешь. Ты говоришь со мной наравне. Так-то лучше.

– В общем, он немедленно хотел забрать её домой, но Лина наотрез отказалась. Тащить её с помощью охранников он не стал (хотя мог, и возможно, так и следовало поступить). Впрочем, это ничего не изменило бы. Лин не хотела уезжать от меня, и тогда он просто перестал высылать деньги, надеясь, что доченька сама прибежит в свой дворец, как только все её драгоценные платья «станут не актуальны в новом сезоне». Но он ошибся. Нет, он не переоценил её любовь к дорогим безделушкам. Он недооценил её любовь ко мне. Лина осталась, клятвенно пообещав мне найти работу и делать всё, чтобы помогать мне по дому. И она помогала. Первые пару недель. А потом снова пошли клубы. Даже не знаю, откуда она брала деньги – наверное, одалживала у подруг в счёт «будущей зарплаты» (поиски работы закончились, не успев и начаться – ей не хотелось размениваться на всякие низкооплачиваемые «посудомойки» и «официантки» — хотя я, в своё время, начинала именно так). Даже моё предложение устроить её в ресторан, где я работала старшим менеджером, не нашло отклика. Куда там! Ей было некогда! Ночная жизнь!

Я чувствовала, как руки сами невольно сжимаются в кулаки. Меня охватывала злость. Эти воспоминания вернули меня назад, в прошлое, не замедлив окунуть с головой в пережитые эмоции.

– Лина хотела устроиться танцовщицей в клуб, на что впервые встретила моё резкое и безоговорочное «Нет». Так мы и закрыли тему с работой. И Лин просто продолжила привычный образ жизни. Надо заметить, что со всеми этими непрекращающимися вечеринками, её организм порядком истощился. Она плохо питалась, засыпала только днём и уже давно подсела на «жизненно необходимые» энергетики. Только они помогали ей взбодриться перед очередной бессонной ночью. Но, как это всегда бывает, со временем количество необходимого для бодрости напитка увеличивалось. В разы. Тот эффект, который ранее давала одна банка, теперь можно было почувствовать только после трёх, пяти… Алкоголь она не любила. Он расслаблял, делал тело ватным, а энергетики – напротив – бодрили, заставляли сердце биться чаще, дарили ощущение супер-силы.

– … — молчишь. Опустила в пол глаза. Я знаю, что ты меня понимаешь. Тебе это знакомо, да?

– А вскоре на смену энергетикам пришли наркотики — та химическая дрянь, что давно продаётся в любом клубе. Не вспомню сейчас этого замысловатого называния. Формально, это был даже не наркотик. Его принято считать скорее секс-стимулятором – он поддерживает тело в возбуждённом состоянии, продлевая ощущение наслаждения. Но клабберы используют его, чтобы ощутить прилив энергии и настоящую эйфорию от танца. Лин никогда не призналась бы, что использует эту гадость, если бы я не нашла пару пустых контейнеров у неё в сумочке. Был скандал. Я по-настоящему была в ярости. Лин слёзно клялась, что это больше не повторится.