София устало вздохнула, медленно поднялась со стула и, дойдя до двери, холодно отозвалась:

– Не стоит угрожать мне, Владимир Илларионович. Мы все здесь сидим на пороховой бочке, так что пугать смертью - бессмысленно.

Третье свидание началось с напряжённого молчания. Лена пыталась улыбаться, быть счастливой, но что-то упорно ей в этом мешало. Её крайне нервировало то, что они до сих пор оставались в Полимии, в том самом городе, в котором "Скип" должна была произвести захват. Оставаться здесь было небезопасно, и Лена понимала, что ситуация вышла из-под контроля в тот самый момент, как мобильник оказался в урне для мусора. Однако больше этого её нервировало только спокойствие Алефа, который и не подумал выпытывать так пугающие её подробности, словно обо всём знал, словно его это вовсе не заботило, словно он находился в иной реальности. Впрочем, так оно и было: он жил в своём, обособленном, мире, в который могли проникнуть только те, кому он лично передаст ключи. Его не заботили чужие проблемы, чужие амбиции, чужие планы, даже касающиеся его самого, он был абсолютно уверен в своей неприкосновенности и сохранял хладнокровие.

Этого знать Лена, конечно, не могла, могла только предполагать, и она ясно видела, как её спутник, ничем не встревоженный, спокойно идёт по аллее, так ни разу и не коснувшись её руки. Она чувствовала мощь, исходящую от него, представляла масштаб его возможностей и, холодея от ужаса, не понимала, почему он до сих пор не захватил власть, не установил господство... Возможно, ему просто это не интересно.

Полуденное солнце стояло над городом, обливая его яркими лучами. Кристаллические пластины мерцали и переливались, отбрасывая многочисленную радугу, что играла на всех поверхностях. Алеф старательно переступал её яркие полоски, лежащие на асфальте, и честно пытался быть лучше в отношении людей, но чувствовал, что Лена почти ему наскучила. Она всё время нервничала, глядела на часы, озиралась по сторонам, но ни в чём не признавалась, хоть это и стало делом прошлым - она выбросила мобильный, а значит, покончила с какой-то ветвью жизни, тогда почему продолжает терзаться и цепляться за ускользающую нить? Её подозрительность и молчаливость раздражали, и полностью отвернуться от неё не позволяли только синие глаза, буквально околдовавшие Алефа; было в них что-то, за что хотелось ухватиться как за спасательный круг. Они напоминали нечто приятное, но сквозное, будто ненастоящее, словно тянущийся из детства фрагмент, от которого почти не осталось красок, а только нежное лёгкое прикосновение, как шёпот крыльев прелестной бабочки. Эти глаза пробуждали в нём нечто, с чем активно боролся весь организм, заставляя отвернуться от Лены, заставляя поверить, что она представляет угрозу; но чем сильнее сопротивлялся разум, тем сильнее Алеф желал пойти ему наперекор, уцепившись за призрачную мысль, что он, вероятно, всего лишь боится счастья. Счастья он ещё не испытывал, а потому оно и пугало, и манило.

– Ты не боишься?
– спросила Лена, прекратив неприлично долгое молчание.

– А должен?

Лена задумалась, оглянулась и несмело прикоснулась к его руке. Алеф чуть отстранился, даже не взглянув на неё. Между ними пролегло молчание, ощутимое, как кирпичная стена, и Лена вдруг осознала, что сама придумала счастье, поверила в несуществующую сказку, обманулась. Она понимала, что ещё есть возможность одуматься, немедленно позвонить в центральный штаб и сделать доклад, но не хотела рушить ту иллюзию гармонии, что успела создать за несколько коротких дней. Слишком поздно - прежнего доверия уже не заслужить, её всегда будут считать отступницей, всегда будут держать под прицелом. Но ведь это лучше, чем смерть.

Удивившись собственным мыслям, Лена осторожно взглянула на Алефа, но тот продолжал глядеть под ноги и старательно переступать через яркие цветные полоски.

– Глупо как-то вышло, - усмехнулась она невесело. Алеф мельком взглянул на неё, чуть приподняв брови в немом вопросе.
– Знакомство наше, - объяснила Лена.
– Ведь всё так криво получилось. И свидания эти натянутые. Как будто я просто таскаюсь за тобой.

– А чего ты хотела?
– поинтересовался Алеф.
– Как ты себе всё представляла?

– Никак, - не задумываясь ответила она.
– Всё должно было быть иначе. Совершенно. Но ты ведь и так уже догадался.

– Было бы проще без этих недомолвок. Скажи прямо.

Лена покраснела, опустив голову. Несколько секунд обдумывала то, что собиралась сказать, потом вздохнула и, отведя взгляд в сторону, негромко вопросила:

– Ты ведь и сам мог всё узнать. Всё до мельчайших подробностей. Почему не узнал?

Алеф ничуть не удивился, его губы медленно вытянулись, превратившись в широкую улыбку.

– Занятно. А откуда тебе знать, что я ничего не выведал? Ты бы ни за что об этом не вспомнила. Если бы, конечно, я не позволил тебе помнить. Забавно, что ты так смело смотришь мне в глаза, зная, на что я способен. Но мне нравится эта откровенность, кривая, конечно, но можно и так. Ты призналась мне, я признаюсь тебе: я ничего не внушал. Просто догадался.

– Как?

– Считай это чутьём. Или паранойей. Только объясни мне, почему ты пошла за мной?

Лена опустила голову и принялась рассматривать яркие цветные полоски, лежащие на её ноге. Ответа она не знала, ведь поступила необдуманно, глупо. Сейчас даже слегка жалела о своём проступке, но не могла повернуть назад - что-то не позволяло признать ошибку, что-то заставляло идти вперёд, и Лена почти наверняка знала, что этим чем-то была простая необходимость в счастье.

– Я не знаю, - призналась Лена и вновь посмотрела в его глаза, пристально, нагло, с поддельным бесстрашием. Но Алеф видел только танцующие блики света, напоминающие крохотные огни детской наивности.

Из белого фургона, припаркованного недалеко от аллеи, выскочило несколько вооружённых людей в бронежилетах. Алеф сначала изумился, затем перепугался, впервые столкнувшись с вооружённым захватом. В один короткий миг осознал, что не сможет внушить что-либо сразу всем, но продолжал успокаивать себя мыслью, что в дальнейшем легко уладит это дело, когда окажется с кем-нибудь наедине.

– А что происходит?
– улыбнулся он.

– Молчать!

– Всё хорошо, не сопротивляйся, - сказала Лена и послушно подняла руки.

Алеф глянул на неё, быстро сообразил, что она с этим связана, но ничего, кроме раздражения, не испытал. Знал, что этот захват никак не повлияет на его свободу, доставит лишь неудобства, но именно сейчас этих самых неудобств он не хотел.

– А вы кто?
– поинтересовался Алеф, за что получил пару дротиков в живот.

Испуганно стряхнув их, юноша не успел ничего сообразить, как введённый препарат подкосил ноги и отключил сознание.