Пит опускает на меня взгляд, беззвучно спрашивая, в порядке ли я. Его рука опускается на мою талию, скользит за спину, и он притягивает меня к себе. Проверяет меня. И я не хочу бороться с ним. Я принимаю его.

От прикосновений Чейза по моей коже бегут мурашки, от прикосновений Пита мою кожу словно покалывает. Не самое приятное ощущение, честно говоря, но это лишь потому, что я не в силах его контролировать. Пит притягивает меня ещё ближе, его ладонь лежит на моей спине, во второй зажаты мятные леденцы и всякая мелочь. Он делает шаг в сторону Чейза, и наши тела теперь настолько близко, что мне приходится сделать шаг назад.

Я повторяю свой вопрос:

— Ты всё купил?

Пит переводит взгляд на меня.

— Я взял всё, что мне нужно, — отвечает он. Вежливо, но слишком мягко, и ясно, что именно он имеет в виду.

Я откашливаюсь и поворачиваю Пита к выходу, чтобы мы оплатили все его покупки.

— Ещё увидимся, Чейз, — бросаю я через плечо.

Он машет мне рукой. Мне немножко стыдно, потому что он явно растерян.

Как только мы отходим подальше, он вытаскивает свой телефон, и я уже жду, что скоро мой папа услышит обо всём от отца Чейза. Но мне плевать. Если бы папе Пит не нравился, он бы никогда не отпустил меня с ним одну.

Пит подходит к прилавку и выкладывает свои покупки рядом с кассой. Затем вынимает бумажник из заднего кармана и открывает его. Внутри, вместе с наличностью, я замечаю пару пакетиков из фольги. Моё лицо вспыхивает. Пит расплачивается, закрывает бумажник и убирает его обратно в карман. Потом забирает у фармацевта пакет и благодарит её.

Когда мы выходим из аптеки, он переплетает свои пальцы с моими.

Я поднимаю на него глаза и тут же жмурюсь от яркого солнечного света.

— По-моему, тебе нужно поучиться вести себя прилично, — говорю я, но не могу сдержать смех. Не могу, и всё. — «Jailhouse Rock»? Серьёзно?

Пит пожимает плечами, но при этом ухмыляется.

— По-моему, это было уместно.

Я так громко хохочу, что тут же смущённо прикрываю рот рукой.

— Нет, очень даже неуместно, — отвечаю я.

Он тут же становится серьёзным, а когда мы залезаем в пикап, смотрит на меня.

— Кто этот парень?

— Друг, — пожимая плечами, отвечаю я. — И ничего больше.

— Почему ты не сказала ему, откуда я приехал? — спрашивает Пит. Мне кажется, он даже затаил дыхание в ожидании моего ответа.

— Я сказала.

Он качает головой.

— Ты понимаешь, о чём я.

— Он спросил, откуда ты. Я сказала, что из Нью-Йорка. Что, по-твоему, я ещё должна была сказать?

— Правду. Так было бы лучше всего, — бурчит он.

— Тюрьма — это место, где ты провёл какое-то время, вот и всё.

Пит фыркает.

— Это как если бы мальчишки, которые провели неделю в лагере, говорили, что они из «Каст-Э-Вэй Фармз».

— Но это не так. — Пит качает головой, словно взвешивая мои слова.

Но тут же с подозрением смотрит на меня.

—Ты попросила его не прикасаться к тебе.

— Да, — тихо отвечаю я. — Я многим не разрешаю касаться меня.

И затем я решаю сказать ему правду.

— Я ходила с ним на свидания, пару раз.

— Ты ходила с ним на свидания и до сих пор не позволяешь ему прикасаться к тебе? — Пит удивлённо поднимает бровь.

Я киваю, чувствуя себя неловко из-за его вопроса.

— Хорошо, — ухмыляясь, говорит он.

Я завожу мотор и, положив правую руку на консоль между нами, управляю машиной только левой. Его повреждённая рука ложится рядом с моей, и его мизинец цепляется за мой. Так мне комфортно. Приятно. И одновременно как-то не по себе, но в хорошем смысле, и я не знаю, что мне с этим делать.

— Хватит думать, — говорит Пит, глядя в окно. Он даже не смотрит на меня!

— Ладно, — тихо отвечаю я.

И, усевшись поудобнее, передвигаю руку ближе к его руке.

Когда мы приезжаем в лагерь, я на взводе. Пит смотрит на меня и улыбается.

— Милая, мы дома, — ухмыльнувшись, напевает он. Но тут же становится серьёзным и, опустив голову, заглядывает мне в лицо. — Ты всё ещё думаешь, да? — нежно спрашивает он.

Я киваю. И яростно моргаю, чтобы ушли навернувшиеся на глаза слёзы. Он такой добрый и такой милый, но я мучилась над этим всю дорогу до дома.

— Боюсь, я не могу быть такой, какой ты хочешь, чтобы я была, — еле слышно произношу я. — Не могу.

Я никогда не буду нормальной. Никогда.

— Мы только недавно познакомились, — отвечает он. — Откуда тебе, чёрт возьми, знать, чего я хочу?

Пит отпускает мою руку, и я тут же ощущаю себя как никогда одинокой. Я смотрю в его глаза.

— Мне очень-очень хочется поцеловать тебя, — говорю я.

Он ухмыляется.

— Хорошо.

— Но что если я никогда не смогу? — Никогда не смогу, потому что передо мной будет стоять его лицо, а не лицо Пита?