– Да, и при этом ещё зарплата у Саньки копеечная, а у неё с работой полный завал. Всё время хочется им помочь, да у самой тоже за душой ни гроша.

– Лично я советую ей на гражданку уходить. Нечего сейчас в армии делать. – В этом вопросе я с подругой вполне солидарна. Между тем Инга переключается на поднаготную фестиваля.

– Спонсор этого фестиваля – местный «новый русский», гендиректор крупного завода. Наследнички его, «золотая молодёжь» – двойнята Лера и Валера, – центр тутошней богемы. Лера стихи сочиняет, Валерик на гитаре наяривает. Вот папаня, чтобы деток своих ненаглядных потешить, и организовал тусовку на элитной турбазе. В этом году второй по счёту фестиваль. Я была и в прошлом году. Народу было поменьше.

– Как ты сюда вообще попала?

– Да на одном фестивале с Валериком пересеклись. Он и пригласил сюда нашу группу.

– Скажи прямо – на тебя запал.

– Может, и запал. Только при нём такие девахи – и близко не подходи, съедят с потрохами. Ещё бы – нехилые деньжищи вокруг двойняшек крутятся. Ухажёры и невесты настоящие бои без правил между собой устраивают. Но мне это всё фиолетово, меня любые женихи в принципе не интересуют.

Понятно, всё Олеся забыть не может. Она разговаривать на эту тему со мной отказывается. Я до сих пор помню сумасшедшие последние дни преддипломной практики во Львове. Олесь с Ингой совсем головы потеряли и ничего вокруг не замечали. Нам с Риткой пришлось заполнять не только свои дневники практики, но и дневник Инги, а кроме того составлять и подписывать кучу формально-официальных документов типа характеристик на самих себя и тому подобное – Инга была нашим бригадиром. Не бросать же подругу в беде. Или в счастье. Это как посмотреть.

– Выступать-то вечером будете? Ужасно хочется послушать, как ты поёшь.

– Не знаю, Вер. Пока доехали – это что-то, одна я трезвая из всей нашей компашки. Остальные в дороге опустошили почти всё, что с собой брали из Питера. Барабанщик набрался до такой степени, что до сих пор из палатки выползти не может. Не уверена, что отойдёт к вечеру.

– Как ты не уследила?

– Какое там! Кто меня слушать будет? Только сели в вагон – и понеслась душа в рай. Тем более, что мы там не одни ехали. Пошли братания, спевки-спивки и всё в таком духе. Утром чуть станцию свою не проехали, еле растолкала всех – заснули уже на рассвете. Бедные пассажиры!

Мы хохочем, шутим, вспоминаем смешные истории из нашей студенческой жизни и делимся своими постстуденческими похождениями. Постепенно мир приобретает незаконченность, меняя свои резкие грани на расплывчатую зыбкость бытия.

– Какие люди! – рядом с нами останавливается парень довольно приятного вида с правильными чертами лица и длинными волосами, стянутыми резинкой в хвост. – Колбаситесь тут втихаря?

– Ага. Знакомьтесь. Валера – Вера.

Мы распиваем остатки моего драгоценного вина за знакомство, и Валера под каким-то предлогом уводит мою подругу. Я решаю осмотреть территорию. Продвигаясь вперёд, выхожу к большой поляне на берегу озера. Тут оборудована довольно приличная сцена, подведено электричество. На сцене я узрела свой тотемный инструмент – ударную установку во всей её красе. Скучает в глубине сцены в одиночестве. Рядом нет никого. Будь что будет – решаю вспомнить школьные годы и отбить что-нибудь драйвовое. Настроение классное, и хочется трэша. Опа-на, а палочки?

Видимо, сегодня какой-то волшебный день, потому что на полу рядом с установкой валяется целая куча палочек. Так, найти бы своего размера, потоньше. Ура, есть!

Я с радости начинаю импровизировать, вхожу в раж. И понеслось! Помнят руки. Как говорится, мастерство не пропьёшь.

– Круто стучишь.

От неожиданности палочки зависают в воздухе. Я выпадаю из своего куража и оказываюсь в реальности. Рядом со сценой стоит этот странный парень по прозвищу Мустанг.

– Давай вместе попробуем, – предлагает он.

– Давай, – соглашаюсь я. Настроение у меня приподнятое, и я готова ко всяким безрассудствам. Он подключает электрогитару, и мы начинаем наш совместный музыкальный отрыв. И что-то из известного, и совсем незнакомые композиции – видимо, из их репертуара. У меня такая лёгкость бытия, что импровизации выходят наикрутейшие. Одна композиция за другой, без остановок и всяких там согласований, на одном дыхании. Он здОрово играет.

Останавливаюсь от того, что руки подустали. Вдруг слышу – хлопают. Ничего себе, я даже не заметила, как вокруг нас собралась целая толпа зевак.

– Круто! Давайте врежьте ещё! Зажгите по полной!

Но кураж уже прошёл, и я встаю из-за установки.

– Как-нибудь в другой раз.

Мустанг прыгает со сцены вниз и подаёт мне руку:

– Ты даже не поела с дороги. Пошли к палатке.

– Идём.

– Поиграешь с нами на вечернем концерте? А то наш Лёсик-барабанщик не в дугу.

– Посмотрим. Я ведь не знаю ваш репертуар.

– Да ты классно импровизируешь. Сейчас перекусим, и я тебе сыграю наши песни.

На том и порешили. Интересно, он помнит, как меня зовут или нет? Во всяком случае, он в курсе, что я подруга Инги. Значит, глянул-таки в мою сторону, когда я приехала.

Подходя к палатке, замечаю перемены. Огромное место перед ней занимает клеёнка, уставленная всякими продуктами – открытыми консервами, баночками с картошкой и салатами, привезёнными из дома, нарезанными помидорами, солёными огурцами, колбасой. И несколько бутылок водки. Вокруг сидит масса незнакомого народа, распивая, поедая и без умолку болтая. Ага, вижу одного знакомого – это Макс. Вспоминаю, что голодная и глотаю слюну.

– Вера, Мустанг, где вы ходите? Сейчас без вас тут всё выпьют и съедят! – заботливый Макс усаживает нас поближе к еде.