– Ну да, все ритуальные действия совершаются в кругу или по кругу, – соглашается девушка. – Даже ангелы на небе, судя по отдельным религиозным источникам, водят хороводы, взявшись за руки и радостно воспевая благозвучные песни.

– Посмотри, сколько вокруг костров с сидящими по кругу людьми! И все что-то поют. Сегодня здесь образуется невероятное по ментальной силе магическое действо!

– Да. Жаль, – вздыхает девушка, – что наш народ забыл свои ритуальные песни, которые, собственно не пелись, а игрались – по кругу. Песня всегда сопровождала ритуальный танец и носила сакральный характер. Забыли мы их. А какие они были красивые – не то что сейчас – одна-две голосовые партии, и всё. А раньше-то минимум – четырёхголосие. Это какая ж красота!

– А главное – для здоровья полезно. Длительный звук «а», например, улучшает работу сердца, – добавляет парень.

– Хотя, ты знаешь, – привносит в разговор нотку сомнения девушка, – я считаю ритуальные песни массово-безликими. Их цель – из отдельных людей создать некую безлико-общую единую структуру.

– Но согласись – это единое целое обладает мощнейшим энергетическим и в то же время магическим зарядом.

– Ну, тут трудно поспорить, – кивает в знак согласия девушка. – А вот в современной музыке противоположная задача: музыку из массово-безликой превратить в индивидуально-пронзительную, но тоже с мощным энергетическим запалом. Что мы и наблюдаем в лучших образцах рок-музыки конца тысячелетия. Раньше установка – не выбиваться из единого хора, а теперь наоборот – выбиться, самоутвердиться.

– А вот у нас в Свердловске, то бишь Екатеринбурге, Боря Рыжий – вот это поэт так поэт, – задушевно уверяет меня некто над левым ухом, – предлагаю выпить за него.

– Не знаю такого, – пытаюсь я отделаться от стакана, назойливо впихиваемого в мою ладонь.

– Не повод, – не соглашается собеседник. – Сейчас познакомлю с творчеством.

Я было хотела ретироваться, но стихотворение про тело, висящее «словно плащ на гвозде», цепляет.

– Пожалуй, за это можно и выпить, – решаю я.

Вдруг с ужасом вижу перед собой в освещении пламени костра огромное лохматое расхристанное существо, на лбу надпись: «Поэт». На груди порвана майка, и через всю грудь красной краской начертано: «Бурозавр». Существо внезапно во всю глотку начинает вопеть, протягивая ко мне руки-грабли:

– И попадя в геену-Огнище,

Я буду дико восклицать:

Я – крылотан, а ты – порочище,

Ты – любомерзостная…

От страха бегу куда-то со всех ног, натыкаясь на людей и кусты, меня больно хлещут ветки деревьев…

Осознаю себя у какого-то костра. На меня из темноты наплывает лицо незнакомого парня. Мой голос возмущается:

– Как можно не знать эстетики экзистенциализма! Предтеча – Кьеркегор с его философией отчаяния, последователь – Хайдеггер с теорией ужаса. Ясперс, Сартр… В противовес Гегелю с его идеями Абсолютного Духа…

Понятно. Последняя стадия подпития. Если я ещё выпью – вообще отключусь. В предпоследней стадии я с упованием вещаю о серебряном веке. В последней – горжусь тем, что без запинки могу произнести слово «экзистенциализм». Значит, уже дошла до ручки. Но почему я не у своего костра? И как перескочила стадию серебряного века? Теряюсь в темноте сознания.

Сознание включается. Я опять у какого-то костра. Все хором поют песню, подыгрывая гитаристам кто на чём – кто на скрипке, кто на ложках, а кто-то просто в такт стучит ладонями по пню.

Некто над ухом противно орёт знакомым голосом про то, как «цвели в трамваях контролёры» и как трамвай угнали в Гонолулу.

Прислушиваюсь. Ничего себе! Это ж я сама вместе с другими ору и стучу в такт ладошками по перевёрнутой железной миске. Вообще впервые эту стёбную песню слышу.

– Чья песня? – шёпотом интересуюсь у соседа.

– Так это ж «Трамвай» Вени Дркина!

Какой талантливый этот Веня! И как вокруг весело и мило! Хочется всех обнять и плакать.

– Вера, вот ты где! – «Чип и Дейл спешат на помощь». Инга и Макс подхватывают меня под белы рученьки и уводят от одной тёплой компании к другой. – По всей базе тебя ищем. Ты куда забурилась? Ушла в туалет и пропала.

– Чего это я пропала? Я нигде не пропаду. Тут везде так клёво, мне всё нравится.

У нашей палатки тоже приличное сборище и тоже исполняют что-то коллективное.

– О, крутая ударница! – бурно встречает меня народ, – выпьем за дебют!

Это они зря предлагают, потому как о том, что было дальше, история умалчивает. Я просто отключаюсь.

Суббота. 2-й день и 2-я ночь.

Утро – наплывающее небо.

Утро – ускользающая твердь…

И голова раскалывается и звенит, аки колокол.

Автор

– Извини, на ногу наступил.

– Только не произносите слов с корнем «вин»!