Шрифт:
Антон и Астра признали друг друга в первый же день знакомства – подобно двум землянам, случайно заброшенным на далекую планету в среду чуждых им гуманоидов, они отчаянно рвались домой. Потому и составили беспощадный заговор, в котором Лучаны должны были сгинуть, а победители-заговорщики въехать на белом коне (вернее конях) в златоглавую столицу земного мира. И уже полгода минуло, как сообщники копили силы и оружие, а Лучаны продолжали сладко нежиться в океане неведения и доверчивости.
Синий форд бесшумно рванул с места, унося опасную заговорщицу в стан врага – и вот уже ее стройные ножки летят по ступенькам белоснежного общественного здания; умное и бойкое личико разглаживается и молодеет, надевая маску невинности и безмятежности пятнадцатилетней девочки как безотказный пропуск в мужской мир власти и политики; ее отточенный ум работает со скоростью сверхмощного компьютера, сортируя вопросы и задачи текущей вылазки и шлифуя пути к отступлению. Ничто и никто не остановит эту безжалостную хищницу, никто – только невысокая шестидесятилетняя женщина, скромно одетая в синий рабочий халат и резиновые шлепки на босу ногу.
Бесцеремонно выставленная Аркадием Николаевичем из приемной, Фирюза спешила на вокзал продолжить свой нелегкий труд по сбору и утилизации человеческого мусора и иных отходов жизнедеятельности Лучан. Обученная советской школой и отработавшая затем большую часть своего сорокалетнего трудового стажа на советском производстве, Фирюза была непоколебимо убеждена в равенстве всех людей на земле, в обязательности труда для всех сограждан, в неизменности вечной роли мужчины и женщины в обществе; а поскольку органы чувств ее организма всегда превалировали над мыслительными способностями мозга, все ее высказывания всегда были правдивы, прямолинейны и беспристрастны, хотя и совершенно лишены какого-либо обобщения; ну а проще – Фирюза говорила только то, что она сама увидела, услышала, осязала и унюхала, а выводы делали те, кому это надо.
Соперницы сошлись в бою уже за входную дверь загадочного здания лучановской городской администрации – никто не хотел уступать:
– Да куда вы лезете! Не смейте меня трогать!
– Мослы убери свои! Тебе только со свиньями жить и можно, а не с людьми!
– Какая-то поломойка меня учить будет! Хватит лезть в мои дела – не вашего ума это!
– Да где уж мне – шалавой я никогда не была! А тебя-то умницу такую московский хахаль выкинул как сношенные тапки! Вот дураки твои родители, да на тебе ж пахать надо – тридцатник уже стукнул, а толку от тебя как от козла молока – ни приходу, ни приплоду!
– Старая сплетница! Закрой свой грязный рот!
– Сплетница?! Да ты как в Москве шалавой была, так и тут женатика откусить хочешь, но Мишка Окулов не дурак – на что ему такая образина? Не ущипнуть, ни поплакаться!
– Я образина?! Совсем уже из ума выжила! Хватит орать, я на работе!
– Да ты ни дня не работала! Это родители твои пашут без продыху, чтобы доченька могла людям пыль в глаза пускать, а они света белого не видят – да все твои шмотки их свиньями оплачены!
– Моя семья никого не касается! И вообще я сейчас полицию позову! Сумасшедшая старуха!
– Зови, давай! Карпухин как раз у Варенца сидит. Заодно и расскажешь ему – чем тебя так покойник достал, что ты от него как от чумного шарахалась!
– Что за бред! Да я с ним почти не разговаривала!
– Ага! Видела я как ты «не разговаривала» во дворе за «Оноре» – совсем обалдела! Хорошо хоть это конфеты были, а то ты ж могла ему башку проломить!
– Заткнись, старая дура!
– Ах, ты, шалашовка драная! На родню материться! Ну, все…
Возмущение и опыт придали Фирюзе новые силы, и ее атака окончилась полной победой – пригнув голову, Астра поспешила к машине, и, уже открывая дверцу, поймала на себе острый и заинтересованный взгляд усталого сорокапятилетнего мужчины из окна мэровского кабинета, в ответ Астра испуганно улыбнулась и нервно вырулила с площади.
А день в Лучанах уже терял свои первоначальные цвета – летняя зелень пылилась и блекла, прозрачный, невесомый городской воздух тяжелел и наполнялся бытовыми запахами и красками, горожане все больше мялись, горбились и потели, лишь лучановские дети все также искрились счастьем и чистотой, стремясь объять весь мир своими исцарапанными, загорелыми ручонками.
Глава 5. Правь, Британия, морями!
В двадцать первом веке глобализируется все – люди, города, еда, общение, культура. И нет никакой разницы, где ты живешь – в Нью-Йорке или в Тюмени – звук модного гаджета будит тебя по утрам везде; напиток-космополит из пластиковой банки, нагло присвоивший себе некогда славное имя «кофе», обманывает своим запахом всех без разбору жителей Западного и Восточного полушарий; дурное настроение от никчемной жизни и собственного бессилия, залакированное ничего не значащимися словами (стресс, вечная усталость, депрессия), трясет наши тела, особо не замарачиваясь их языковым разнообразием; наш маленький шарик дрожит от боли и вины людских сердец, страдающих от одиночества, грехов и безразличия, и этот пожар не затушить ни пушистыми эрзацами вроде домашних и виртуальных питомцев, ни все расширяющимся сексуальным потреблением, ни безудержной никому кроме самого себя не нужной самореализацией.
Не веришь? Тогда просто спроси себя: «Ты счастлив? Ты хочешь так жить вечно?»
Но может, рыжеволосая грешница все-таки была права, и нас всех еще ждут острова, необычные поездки и будет жизнь, где мы уже давно не были – спасибо, Господи, что ее хриплый голос все еще живет пусть и отдельно от ее грешного тела. Ну ладно, утрем слезы или сопли, у кого что, и вперед в Лучаны – Сумасшедший день продолжается!
На этот раз мы возьмем город с северо-востока, и нам помогут двое пассажиров российских железных дорог, неспешно беседующих в купе фирменного поезда, следующего в Москву из областной столицы, и останавливающегося в Лучанах в тринадцать сорок пять местного времени ровно на семь минут.
– Степан Фомич был честнейшим человеком, настоящим демократом, я знал его почти тридцать лет со времени выборов союзных депутатов в восемьдесят девятом. Он всю жизнь боролся против коммунистического режима! Правда, он был излишне сентиментален.
– Как боролся? Мне говорили – он был директором школы, и всегда жил в Лучанах.
– Да, боролся! И борьба эта не окончена – коммунистическая идеология как спрут опутала всю Россию, она в головах наших граждан!
– Ну не надо преувеличивать, просто они помнят то хорошее, что было.