Вскоре унгриец опять присутствовал в комнате с розовым бархатом на стенах. Никаких изменений. Разве что прибавилась фрей Арлем. У монашки розовели щеки и нос. Она успела прогуляться по морозцу.

Расширенный состав трибунала, - мысленно поприветствовал Колин изысканное собрание любителей чая.
– А белобрысого-то опять не пригласили. Или он игнорирует приглашения. Или не вхож? Не допущен?

– Надеюсь, трагические обстоятельства не повлияли на ваш аппетит?
– спросил Гаус, полируя ногти специальной подушечкой.

– Я бы сказал наоборот, - проворчал Колин. Почему-то сегодня казаться милым особенно тяжко.

– Не знакомый город. Надо быть осмотрительным, - предостерег Лоу, сам не ведая кого и зачем.

– Для некоторых запоздалое предупреждение, - не желала Аннет слушать пространности.
– Вы уже отыскали вашу воровку?

– Об этом рано говорить, но кое-какие соображения у меня имеются.

– И чем они помогут, эти ваши соображения?

– Кое-какие...

– Новоявленный Жюз Сеньи да и только!
– посмеялся Лоу.

Колин запомнил и это имя. Коллекция помалу собиралась.

– Некудышние воровки грязны, потасканы и пахнут отбросами, - свободно рассуждал унгриец.
– Обычные прилагают усилия не выделяться из основной массы народа. Запросто примешь за швею, прачку или шлюху. Необычные умышленно подчеркнуть какую-либо деталь. В одежде - рваный воротник, заплаты по подолу, расползшийся рукав, цвет юбок. В речи часто присутствует картавость, гнусавость, заикание. В движениях - хромота, вихляние, суетливость. Все это направлено привлечь внимание, сосредоточить жертву на изъяне. Избавившись от характерных недостатков, они, прежде всего, избавляются от примет, по которым их ищут. Есть еще и очень необычные. Благоухают нероли, - кстати, припомнилось Колину название дорогих духов из парфюмерной лавки. Навязывали - не отбиться! Купил бы - разорился до шосс!

– Она не бедна!
– покачал головой Лоу, находя приведенный аргумент достаточно весомым.

– Вот именно. Сколько торговцев продают нероли? На Блохах один. А в городе с десяток.

– Очень возможно вы чего-то и добьетесь, - согласился заинтригованный Гаус. Он отоспался, отъелся и не выглядел замученным кроликом. Запах цветков горького померанца ему нравился. И нравились изгибы и складочки на теле любовницы, куда их щедро наносили.

– Я обещал эсм Сатеник.

Обещал?
– удивилась его словам гранда, оторвавшись от обычного созерцания пространства за спиной унгрийца.

А разве нет?
– в недоумении и растерянности Колин.

– И когда?
– следует прямой вопрос от Аннет. Камер-медхин подозрительны негласные диалоги окружения. Недопоймешь или пропустишь важное.

Сколько попросить для спокойной жизни? Полгода не дадут, - прикинул унгриец и заявил.

– Две недели, - спохватился и чуть сбавил.
– Полторы. Полторы будет достаточно.

Лисэль единственная, кто благосклонно приняла обязательства новика. Возможно, потому что поимка воровки её безразлична. Для нее очевидно, мальчик старается прижиться при дворе. И находит всякие средства достойными. Вполне вероятно, лжет. Придумал какую-то воровку....

Сегодня камер-юнгфер выглядела просто превосходно. Аквамарины в серьгах и кольцах перемигивались лазоревым. Вся подколотая, подвязанная, затянутая, такая особенная, такая.... тронь, и рассыплется тысячами булавок. Не дастся в руки, обернувшись колючим выбросом искр и блесток. А жемчужная ретикула? Звездные покровы на волосах. По сравнению с Лисэль, остальные эсм выглядели бумажными цветами. Не фальшивым, а неживым.

Кэйталин, без напоминаний и подсказок, потревожила колокольчик, подавать угощение на стол. Прогресс от прошлого раза. Небольшой, но очевидный. Об этом стоило беспокоиться. И о возвышении контесс из Боши и о тех, кто в нем заинтересован, поскольку собирались, так или иначе, сыграть на слабостях гранды.

– Что в смерти проку?
– обрывком безызвестной строфы, задала Аннет тему предстоящего разговора. Гибель Гарая повлияла определить направленность застольной дискуссии.

Отвечать первому досталось не Колину.

– Несомненно, - изрек Гаус, оставив ногти в покое.
– Могильщику уж точно. Ну и наглядный пример остальным.

Его не поняли. Циником надо быть, а не пыжиться и казаться. Впрочем, избыток денег испортит кого угодно. Дарования увядают, не встречая терний и препон, расти и развиваться.

– Во всяком трагическом событии, усматривается полезность. Могильщику, церкви, наследникам прямая. Деньги, отчуждения, вступление во владение, - расшифровал свое согласие с камер-медхин маршалк двора.
– Существует и косвенная. Она гораздо важней. Задуматься о бренности мира и краткости жизни.

Слышал бы Агесс, утешился, - готовился Колин делиться соображениями о выгодах. В унгрийце, ничего с этим не поделать, незаметно выспевало раздражение, вынуждая ерзать на своем почетном месте бедного родственника. Впереди уйма дел, а он любезничает в кругу людей, которым нечем заняться в утренние часы, кроме пустого разговора, скоротать время до обеда.