Пейдж вздохнула полной грудью свежий, вечерний воздух, свободный от выхлопных газов, запаха человеческого тела и необъяснимой тяжести, что сопровождает каждый день. Таррел стоял рядом с ней, смотря на профиль напарницы, нежно окантованный лунным светом.

– Я ему должна, - медленно проговорила девушка, смотря вдаль, - он когда-то спас меня. Но неужели я не смогу отплатить ему тем же? Что, если уже поздно? Он тонул в собственной машине, а мы ничего не знали и никак не могли ему помочь. Нас не было рядом тогда, когда мы были нужнее всего, - одна слеза блеснула на щеке Пейдж, но она мгновенно смахнула ее и решительно поджала губы, не позволяя слабости вырваться наружу.

– Пока я не увижу… тело… собственными глазами, ни за что не поверю, ты же знаешь, - взглянул напарнице в глаза Таррел. Он почти верил в собственные слова, но когда прибыл в Альбукерке, сомнения и страх от того, что, возможно, придется ему узнать, снедал Майка все сильнее. Сердце мужчины бешено стучало от одной лишь мысли, что завтра его поведут в морг, где он увидит на каталке своего бездыханного друга. Факты указывали на то, что вскоре произойдет как раз что-то подобное… И Таррел, успевший проникнутся той неистовой верой в неуязвимость Зака, сейчас отчаянно нуждался хотя бы в чем-нибудь, в неясной тени на возможность того, что Сыщик жив. Он пытался мыслить наперекор фактам, отказываясь поверить в очевидное.

Пейдж перевела взор на Таррела. В ее глазах читалась решимость, но уголки губ были опущены в печали.

– Мы проделали слишком большой путь, чтобы в случае чего сложить руки, верно? – произнесла девушка, - что бы нам завтра не сообщили, я не перестану искать любые зацепки, так же как и ты.

Таррел кивнул головой и, взяв напарницу под локоть, повел ее к машине. Им нужен отдых в мотеле, а завтра они все узнают, какова бы горька не была правда. Только не сейчас, хватит на сегодня.

Они ехали, освещая себе путь желтым светом фар, сидя в прохладном салоне автомобиля. Пейдж, обхватив себя руками, умостилась на переднем сиденье, устремив взгляд вперед. Она задумалась о чем-то своем, совершенно не обращая внимания на происходящее.

Майк положил руки на кожаный руль, и, устало потерев переносицу, снял очки.

– Что ты делаешь?
– проследила за его действиями Пейдж.

– Не волнуйся, я уже полгода как могу обходиться без очков. Осталась только привычка и… ну, читать мелкий текст без них мне, пожалуй, все же пока не по силам, - ответил Таррел, - кроме того, с ними я выгляжу куда солиднее.

Пейдж задумчиво повертела в руках аксессуар.

– У моего брата была похожая оправа, - протянула она.

– Брата?

– Да, Джерри. Старше меня на год.

– Ты никогда не говорила о нем, - заметил Майк.

– Ты тоже не часто упоминаешь о своей семье, - произнесла напарница, не заметив, как смутился Таррел, - мы с братом не очень дружны и совершенно разные. В отличие от меня, он уступил родителям и сейчас получает второе высшее образование, параллельно принимая заказы…

– Кем, интересно, он работает? – полюбопытствовал Майкл.

– Художником, - Пейдж усмехнулась, - Джер словно прототип меня самой, кем бы я могла стать, будь у меня хоть на горстку больше усидчивости и послушания, как говорит мама. Но она даже не помышляет, что где-то, в пыльном уголке шкафа лежит старая коробка из-под обуви, в которой находятся зарисовки, и вовсе не натюрмортов, портретов, растений и цветов, а всевозможного оружия – винтовок, лазерных бластеров, разработок пистолетов будущего, красиво украшенных рукояток ножей или мечей со стальными лезвиями! Мамочка была бы в ужасе, если бы обнаружила это!

Пейдж коротко рассмеялась и Таррел улыбнулся.

– Что, кровожадность в тебе пересилила творческую натуру? – с усмешкой спросил он.

– Можно и так сказать. Я в детстве пересмотрела боевиков, - заявила напарница, чем рассмешила Майка еще больше.

– Но Зак говорил о твоих рисунках, неплохо, кстати, о них отзывался, и оружия среди зарисовок не было, - вопросительно молвил Таррел.

– Должна признать, пистолетов и всех прочих игрушек у меня теперь в избытке, чего не скажешь о… чем-то, более приближенном к искусству, о красоте….

– Ну, правильно, какая красота в месте преступления, картина крови, да и только, - усмехнулся собеседник.

– Да, - сердито фыркнула Пейдж, - художеств своих мне не хватает, хоть это и трудно признать. Но ты меня вынудил! И… знаешь что, я уж точно не собираюсь бросать рисование! Возможно, оно меня успокаивает, сдерживает от необдуманных действий, таких, например, как треснуть тебя сейчас по башке!

Таррел засмеялся и добавил:

– Да рисуй, сколько хочешь, я уверен, твои навыки нам еще пригодятся, - он обернулся к девушке, что с яростно черкала что-то на клочке бумаги. Это был портрет Зака.

…Бьюик притормозил у небольшого мотеля.

***

Утром я проснулся с твердым намерением посетить сегодня особняк четы Свон и узнать как можно больше о камне, который ищу. Я удовлетворенно смотрел на свое отражение в зеркале в полный рост, приглаживая бордовый бархатный пиджак. Я выиграл его вчера в кости у одного из торговцев. Ему в тот вечер явно перестала улыбаться удача. Впрочем, как и многим другим за тем игорным столом. Я же был очень рад новому приобретению, так как стильной одежды 19 века у меня не водилось, а предстать перед, несомненно, богатыми, владельцами бриллианта мне не хотелось в своем обычном виде. Кстати, поэтому я и купил себе новую белую рубашку и отправил обувь в чистку. Между прочим, грязь настолько засохла, что отодрать ее с поверхности было очень проблематично. А о подошвах я и вовсе молчу!