В то время, пока остолбеневший я занимался переосмыслением произошедшего, спутница погибшего мужчины внезапно вскрикнула. Я молниеносно перевел на нее взгляд, и увидел, что лицо девушки исказила ужасная скривленная гримаса, глаза покраснели, а изо рта брызнула пена. В ту же секунду, с диким визгом она бросилась на меня, повалив на землю.

Продолжая рычать и кричать, девушка царапала мне лицо, шею, тело, и раздирала в клочья одежду. Яркая острая боль вспышками вклинивалась в мой разум, понемногу возвращая плутавшие непонятно где мысли. Она с такой яростью старалась мне навредить, что до крови разодрала свои собственные пальцы. В порыве бешенства, она затем и вовсе впилась зубами мне в шею, но я вовремя среагировал и отвел голову, отчего ее зубы вместо шеи впились мне в плечо.

Я ощутил, как заструились теплые струйки свежей крови...

И тут, наконец, полностью пришел в себя.

От хлынувшей боли я интуитивно ударил девушку кулаком в голову. Она зашипела, но хватку ослабила. Я скинул ее с себя, быстро поднялся на ноги и зашипел от того как тело и лицо запекло от свежих ран.

Только сейчас я заметил, что вслед за завершившейся музыкой прекратился и вальс, а взгляды всех умиротворенно участвовавших в нем людей теперь были обращены на меня. Вот только никаким умиротворением от них более не веяло, наоборот - как и та девушка, они глядели на меня с обезображенными от ярости лицами, а их глаза запылали огнем.

Минуту назад я хотел их внимания? Ну что ж, вот я его и получил.

Недолго думая, я пустился бежать, по пути стирая рукавом налипшую на лицо кровь. От быстрого бега и навалившегося ужаса дыхание резко участилось, а сердце начало биться так мощно, словно стремилось прямо сейчас вырваться из груди. Руки и ноги слегка онемели от кровопотери, но я знал, что если хочу выжить - останавливаться нельзя.

Совершив глубокий вдох, я налетел на дверь, что находилась всего в паре шагов от меня, и тут же крепко сжал зубы и кулаки, приготовившись встречать новую невиданную опасность.

Однако передо мной был все тот же самый зал с картинами, из которого я недавно пришел.

Я сначала подумал, что из-за возникшей суеты не заметил, как вернулся обратно, но как выяснилось вскоре, это было два разных зала, внешне похожих, но с существенными отличиями.

Прямо с порога меня снова встретил портрет милой женщины с яблоком. И прямо на моих глазах картина начала меняться, словно ее дорисовывал какой-то невидимый художник: одна за другой, из надкушенного яблока начали вытекать тоненькие кровавые струйки, а затем лицо самой женщины побледнело, губы посинели... а потом... потом ее глаза просто-напросто вывалились из глазниц, словно два маленьких мячика.

Кровь струйками тянулась из яблока, и вытекала за пределы картины прямо на ковер, а вслед за ними и два глаза запрыгали по мягкому покрытию. Я отшатнулся и тут же увидел, что таким же скверным образом преобразились и все картины, висевшие в зале.

...отрубленная голова, стоящая в миске посреди обеденного стола.

...повешенный на дереве выпотрошенный мужчина, вокруг которого собралась злорадно гогочущая толпа.

...расчлененная пара, чьи конечности разбросаны по орошенному кровью полю.

...бурлящий котел, в котором с агонией на лицах варятся маленькие дети.

От такого количества жестоких сцен, разом вонзившихся в мой разум, меня тут же чуть не вырвало, но в самый последний момент я успел подавить хлынувший позыв. Более того, ужасные картины так сильно ударили по моему рассудку, что страх уже перестал скапливаться внутри, вместо этого разом выхлестнув наружу.

Я побежал вперед, вкладывая все силы, а чтобы не видеть всего этого кошмара, закрыл лицо руками, лишь изредка поглядывая, только чтобы убедиться, что коридор так и продолжает тянуться прямо. Укушенное плечо ныло, и из него периодически выплескивалась кровь, но все что я мог сделать - зажать рану ладонью. В то же время было слышно, как позади меня несется разъяренная толпа - они толкались, спотыкались, ревели и рычали, стараясь протиснуться в узкий коридор. А из картин в это время таки и продолжала безостановочно литься кровь. Весь интерьер по прежнему казался мне тусклым... за исключением ковра - тот теперь был ярко красным от пропитавшей его густой и вонючей субстанции, что маленькими струйками стекалась со всех концов коридора. И каждый раз, наступая на мокрый ковер, в мои уши проникало противное хлюпанье, отдававшее притоком мерзкого трупного запаха.

Коридор все не заканчивался и не заканчивался, а я бежал, стараясь глядеть не по сторонам, а себе под ноги. А потому поздно заметил, что с какого-то момента ужасные картины сменили ужасные экспонаты: люди с ободранной кожей, выколотыми или вываливающимися глазами, плавящиеся в кислоте, горящие в огне, с отрубленными руками, носами, ушами, отваливающимися челюстями. Женщина, жрущая своего собственного ребенка, связанного с ней пуповиной. А потом наоборот - ребенок, сидящий на теле мертвой матери, и увлеченно в нем ковыряющийся. Из этих экспонатов встречались даже люди, сшитые из разных, иногда непропорциональных частей тел. Мерзко... Я глядел на них мельком, но удержать рвотные позывы уже никак не мог, и только учуяв насыщенный запах крови, меня тут же стошнило прямо на ковер. От хлынувшего наружу содержимого желудка, стало только хуже - к колющей боли в груди теперь добавилось легкое головокружение и жжение в животе и горле.

Повезло мне, что передо мной были самые обычные экспонаты, просто чьи-то фантазии, а не живые люди, иначе я бы точно не выдержал.

И словно воплощая мои страхи в реальность, я уловил, как одно из этих уродливых изваяний дернулось.

– Рррыааааар!

Подняв гулкий рык, эти мерзкие существа зашевелились. Вслед за первым экспонатом ожили и остальные. Они шли медленно и неуклюже, протягивая ко мне свои руки и брызгая слюнями, кровью и громко щелкая челюстями. Я старался не снижать темп бега, и отбиваться от появившихся уродов, но вздрагивал каждый раз, когда моя кожа соприкасалась с их гниющей, либо покрытой кровью плотью.