– Да нет, - темный эльф усмехнулся, - и, если ты не расслышала, сейчас мне нужна твоя спина. Ложись на живот.

– Да? А голова моя тебе не нужна? В виде чучела на стену?

Дроу надоело уговаривать. Две светящиеся лозы стянули меня по рукам и ногам и растянули на кровати безо всякой осторожности. Шипы пребольно впились в кожу, и я чуть не взвыла от неожиданности. Он снова расстегнул застежку на платье, стянул его вниз, снова сделал порез на своем предплечье и принялся что-то рисовать кровью на моей коже.

– Твое предположение - вульгарно, ненаглядная, должен тебе сказать, - заметил он между делом, - предложить тебя... какому-то человеку... из-за каких-то рабов... Ты серьезно, полагаешь, что я так бы поступил?

Вырываться было бессмысленно, кровать была мягкой, а хлопок прохладным: так что как только лозы исчезли, тело само невольно расслабилось. Веки стали тяжелыми, а глаза закрывались сами собой. Бездна с этим эльфом, надо все-таки попробовать поспать.

– Тогда я не понимаю, чего ты хочешь вообще, - зевнула я, от узоров на спине по коже снова поползла приятная щекотка, и меня тут же начали опутывать сети сна.

– А что ты сама думаешь?

– Да я даже думать не собираюсь на эту тему.

– Не двигайся, это очень сложные символы. Полагаешь, я все-таки хочу убить тебя?

– Еще немного, и этого захочу я.

На бок капнула его кровь из пореза и тонкой горячей струйкой потекла по коже.

– Думаю, я не прикоснусь к тебе до боев и пальцем. А потом мы поиграем кое во что весьма увлекательное.

Я застонала, пытаясь засунуть голову внутрь подушки.

– О нет... Нет-нет. Спасибо. С меня хватило твоих игр.

– Боюсь, у тебя нет выбора, - ему, разумеется, было глубоко наплевать на мое мнение.

– Знаешь, я хочу сделать одну вещь, - проворчала я, - призывая в свидетели божество воздаяния Да Ки Нэ, хочу попросить прощения у всех мух, которым я в детстве оборвала крылышки, и всех жуков, которых я держала в батиной табакерке. Бедные насекомые! Теперь я точно знаю, каково это, быть на вашем месте. Клянусь своим хвостом никогда больше так не делать.

– Мы будем делать ставки на бойцов, - продолжил Скримджой, отсмеявшись после моей патетической речи и изображая на моей спине ровные строчки неведомых символов, - если ты выиграешь у меня, я не трогаю тебя больше. А если проиграешь, то станешь моим... десертом после вечеринки.

– Как вон тот, на шкафу?
– мрачно проворчала я, мечтая только, чтобы он уже договорил и заткнулся.

– Еще не знаю. Как пойдет.

– Ага, охотно верю, что больного садиста может заинтересовать что-то еще...

Скримджой помолчал немного.

– Ну что ж, давай поговорим о боли, если тебе интересна эта тема.

– Мне?!

– Есть среди людей такие, - он просто не заметил восклицания, - которым нравится причинять другим боль, потому что они считают это чем-то запретным, а запретное возбуждает их. Еще вариант - таким людям не хватает власти над другими, но разница с дроу в том, что сами они не чувствуют того же, что жертва, и тем более не получают от процесса никакой силы. Более того, им необходимо это, только чтобы ощутить возбуждение, чего в ином случае просто не могут. Они задавлены социумом и вынуждены скрывать свои так называемые "темные стороны" в глубине убогих душ, воспаляющихся изнутри, как нарыв. Гниющих, от загнанных внутрь нерешенных проблем. Я считаю таких - жалкими и ущербными. Я - честен с миром, я могу убить ради того, чтобы восстановить силы или ради отдыха, ну примерно, как ты ешь мясо убитых животных, но у меня нет необходимости в лицезрении чужой боли, чтобы самому испытать возбуждение. Мой кайф - чужие сильные эмоции. Сегодня на лестнице ты доставила мне куда большее наслаждение, чем все убитые за этот день вместе взятые. Если ты продолжишь так терять голову, зачем мне калечить твое тело пытками? Ну вот, готово.

Спину снова защекотало, а по коже побежали мурашки.

– И все?

– Разочарована.

– Нет, я просто очень хочу спать.

– Собираешься уснуть в окровавленной одежде?

– Да.

– Нет, раз уж ты в моей кровати.

– Так верни меня в камеру, - привычно отмахнулась я.

Лозы вернулись, дернулись, раздирая тонкий шелк в клочья, и выбрасывая на пол. Я поудобнее примяла подушку, и потянула на себя покрывало.

Дроу все равно не ушел: улегся рядом, закинув руки за голову.

– Хочу рассказать тебе сказку на ночь.

– Боги, эльф! Я смогу от тебя сегодня избавиться?

– Если не захочешь слушать, скажешь, и я уйду.

Я снова демонстративно зевнула, укладываясь поудобнее.

– Это сказка о моем родном городе. Мар-Эр-Ораззог.

Сон сняло как рукой: я уставилась на него во все глаза, повернувшись на бок и подтягивая повыше темно-синее покрывало. Никогда не видела городов дроу, не знаю, как они устроены, даже книги на эту тему содержат только отрывочные и противоречивые описания. Мало кто из магов в юности избежал увлечения культурой и загадками темных эльфов, в историях о которых было больше художественного вымысла, чем правды, я не исключение. В славные денечки магической Академии Дайсара я библиотеку всю перерыла в поисках хоть чего-то достоверного - ноль, так что мне было любопытно, и Скримджой усмехнулся, заметив, что привлек мое внимание. Он смотрел куда-то в окно, и лицо его было удивительно спокойным и умиротворенным. На одну секунду мне снова показалось, что рядом - друг, кто-то, кому я полностью доверяю, будто бы он просто неудачно шутил весь день, претворяясь чудовищем, а теперь снял маску.

"Это эмпатия, - мрачно проговорил Шепот, - не вздумай повестись на нее".

"Я и не ведусь..."

"Да?
– мое сознание затопил сарказм внутреннего голоса.
– Тогда объясни-ка мне, почему ты лежишь у него на плече?"

"Я не... О, Бездна!"

"Он продолжает издеваться над нашим разумом, учти".

"Я в курсе".

"Завтра первым делом попытаемся найти ингредиенты для хоть какого-то защитного зелья".

– Ты хочешь рассказать что-то о себе?
– уточнила я, пытаясь изо всех сил избавиться от наваждения.
– Э-э-э... Добровольно?