Она сказала сама себе, что этого не может быть (у него не было повода находиться в этом баре, ей показалось, что у нее начались галлюцинации), но Анжела все же нашла в себе силы медленно повернуться, не веря самой себе, столкнувшись с темными, раздраженными глазами Ника.

— Ты что издеваешься надо мной? — пробормотала она с отвращением. — Пожалуйста, скажи мне, что я напилась до чертиков, и ты являешься плодом моего воображения.

Ник усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Не фига, Ангел. — Он схватил ее за руку, тут же притянув к своему огромному, твердому телу, она даже не успела запротестовать или начать сопротивляться. И если учесть ее смехотворно высокие каблуки, которые она так глупо выбрала для сегодняшнего вечера, то убежать ей от него, стало настоящей проблемой.

— Но, — резко добавил он, — сам факт, что ты так много выпила, меня совсем не радует. Я знаю, что ты здесь ради девичника твоей лучшей подруги, Ангел, но это не дает тебе права так напиваться. Сколько ты уже выпила?

Она пребывала в такой ярости, что ее даже начало трясти на ее шпильках.

— Ты же не думаешь, что я собираюсь ответить на твой вопрос, да? — с отвращением ответила она. — Или что у тебя имеется право спрашивать меня об этом?

Ник улыбнулся, но как обычно своей ледяной улыбкой, которой он, как правило награждал, ее, когда его сильно что-то расстраивало.

— Оооо, у меня имеются все права мира, Ангел, на этот счет, — жестко ответил он. — И как только ты перестанешь сопротивляться и играть в эти бессмысленные игры со мной, ты тут же поймешь, сколько у меня имеется на тебя прав.

Она безрезультатно попыталась оттолкнуть его свободной рукой.

— У тебя нет единого права на меня. Ни единого права. — С расстановкой произнесла она каждое слово. — И меня это стало по-настоящему раздражать, что ты с определенной закономерностью стал появляться именно в тех местах, где и я, как бы случайно оказываюсь. Ник, я собираюсь подать судебный иск на тебя, чтобы ты больше не смел ко мне приближаться.

Он начал смеяться.

— Отлично, Ангел! Если уж говорить об этом, я так и вижу реакцию судьи, когда начну ему рассказывать о всех тех способах подчинения, которые ты так любила — лентах, шнурах и наручниках. Признайся, наручники тебе очень нравились, насколько я помню? Скажи мне, ты сохранила все эти атрибуты до сих пор? Хотя, честно говоря, я даже не могу представить Дуэйна, который получал бы от этого удовольствие…

Анжела прикрыла его рот рукой, как только зашла в коридор стайка хихикающих, наполовину пьяных сорокалетних женщин с обильным макияжем, но при этом почти лишенных платьев, поскольку очень короткие кусочки ткани, сложно было назвать платьями, если уж быть честным, она с яростью смотрела на Ника, пока его глаза искрились смехом. Несмотря на то, что женщины прилично выпили, собственно, как и она, она не упустила настойчивых взглядов с их стороны, когда они оглядывали Ника с особой тщательностью, и по какой-то непонятной ей причине, их взгляды ее, на самом деле, очень раздражали.

Ник крепко схватил ее за руку, направив на выход к бару, пока женщины в своих странных платьях, которые гораздо больше подошли бы двадцатилетним, с шумом стали двигаться в дамскую комнату. Но вместо того, чтобы провести ее туда, где ее поджидали Лорен и другие, он направил ее в задний угол комнаты — в укромный уголок, с которым она была слишком хорошо знакома.

— Присаживайся.

Она со всей силы вцепилась в угол загородки, словно вопрос касался ее жизни, отказываясь сделать еще один шаг внутрь. Ник попытался ее втащить за собой, но потом только нахмурился, когда она не сдвинулась с места.

— Нам есть, о чем поговорить, Ангел, — произнес он своим высокомерным, всезнающим тоном, который вызывал у нее возмущение и презрение. — О личных вещах. Когда несколько минут назад я увидел тебя здесь, я попросил Эдди сервировать наш любимый столик, чтобы мы могли вместе выпить. Хотя я всерьез рассматриваю вопрос, что тебе уже достаточно на сегодня водки и лучше заменить ее кофе.

Если бы Анжела не боялась устроить сцену при десяти других девушках, которые находились от нее буквально в двух шагах или немного дальше, она бы с удовольствием плюнула бы в лицо Ника. Вместо этого она с шоком и недоверием смотрела на него.

— Знаешь, чем больше глупостей я слышала за эти дни, тем больше убеждаюсь, что у тебя явно съехала крыша, — произнесла она ему. — Даже если бы я не находилась здесь со своей лучшей подругой, я никогда в жизни не согласилась бы сесть с тобой за один стол, чтобы что-то обсудить.

Ник подошел совсем близко, обхватив ее за талию и вплотную притянув к своему телу. У нее вскрик застрял в горле, поняв, что он снова возбудился, и он специально к ней так прижался, чтобы она почувствовала этот факт. Она изо всех сил старалась не обращать внимание на его замечательный запах, слишком для нее знакомый запах, который ей всегда очень нравился. Не выдержав страстной интенсивности его взгляда, она опустила глаза, сосредоточившись на его сильном, загорелом горле. Он был одет во все черное, типично для тех случаев, когда он не надевал костюм, а предпочитал обычную одежду — рубашку с открытым воротом и брюки. И она как бы невзначай подумала, что выглядел он намного лучше, чем пах. Или она ощущала его.