Зайка резче обычного остановился, изумленно-насмешливо фыркнув. Я подняла глаза и узрела преграждающего нам дорогу мужчину. Сначала я решила, что это, Мрак его дери, бандит. Как говорится, не “опять”, а “снова”. Но при более детальном рассмотрении оказался, вроде, крестьянином. Только грязным и с большой дубиной.

— Ведьма? — грубо проигнорировав этикет, поинтересовался сей любопытный экземпляр дикаря.

— Маг, — кивнув, благосклонно согласилась я.

— Давай за мной, — самоуверенный человек двинулся к едва заметной тропинке, больше похожей на просто примятую траву.

— А зачем? — мы с Зайкой и не подумали подчиняться всяким грязнулям.

— Лечить, — экземпляр предпочел остаться немногословным.

Пожав плечами, я коснулась боков коня пятками и направила его следом за дубиноносцем. Пригнулась, въезжая под сень густых ветвей, заодно шепнула Зайке в ухо:

— Будь готов драпать.

Он кивнул, все так же неторопливо переставляя копыта. Правда, долго следовать за “дикарем” не пришлось. Под деревом недалеко от дороги лежала, тяжело дыша, раненая лань. Из часто вздымающегося бока торчала стрела. Я спешилась и присела рядом на корточки, осторожно ощупала уже воспалившиеся края раны.

— Бедняжка, — я провела ладонью между ее ушей, накладывая легкое снотворное заклинание, — сейчас все будет хорошо.

Спокойно вытащив стрелу, я простенькими чарами довольно грубо и на скорую руку стянула разорванные мышцы — природа дальше и сама справится. Подув на голову лани, я позволила ей проснуться и помогла подняться на ноги. Сделав пару нетвердых шагов, она прижалась к боку мужчины, позволила ему себя погладить.

— Спасибо, — буркнул бородач, протягивая мне три погнутых и поцарапанных медяка.

— Не нужно, — я с улыбкой покачала головой. Еще я последнее у людей не отбирала, — рада была помочь.

Я забралась в седло, цокнула, и Зайка вернулся на дорогу. Так легко и приятно было на душе, что улыбка не сходила с моего лица. Помогать так приятно…

Совсем скоро мы въехали в небольшую деревеньку, естественно, сразу направились к трактиру. До вечера было далеко, но я сразу решила — эту ночь я буду спать на кровати и точка. Новшество в виде езды верхом не радужно сказалось на моем общем самочувствии.

— Зай, я тебя привязывать не буду, пока постой здесь, — я сползла по крутому боку рядом с коновязью, — а поохотиться в лес можешь сходить ночью.

Согласно вздохнув, конь опустил голову почти к самой земле и прикрыл свои чудесные алые глаза. Умиленно улыбаясь, я пальцами расчесала-пригладила вороную гриву и вошла в полутемный трактир.

Вопреки ожиданиям, в небольшом зале оказалось довольно чисто, только пылинки медленно вальсировали в проникающих через на удивление не покрытые жиром и копотью окна лучах света.

— Доброго дня, — рассеянно поздоровался худой и высокий мужчина лет сорока, протирая полированную стойку из темного дерева изумительно белой тряпкой, — ужин? Ночлег? Ищете работу?

— Все сразу, — я пристроилась на высоком стуле напротив трактирщика, — лучше бы начать с последнего. Я по магической части.

— Из селян никто не обращался, но, если отвадите крыс и мышей от нашего погреба, заплатим, — он призадумался на пару мгновений, — четыре серебряных, — я подавила смешок — обычно бытовые услуги стоят пять-восемь монет, — плюс ужин и комнату на ночь.

— Прекрасно, мне подходит, — улыбнувшись, я подперла щеку рукой, — работа вперед?

— Нет, сейчас моей сестры, которая является хозяйкой, нет здесь, когда вернется, обсудите все с ней, — мужчина глянул на меня со смешинкой, — у вас есть три серебряных на ужин и комнату, если она откажется?

— Есть, — я заправила непослушную прядь за ухо, — я тогда прогуляюсь по деревне пока. До темноты же ваша сестра вернется?

Получив утвердительный кивок в ответ, я покинула помещение и тихонько прокралась мимо спящего Зайки. Пусть отдохнет, небось, тоже с непривычки устал сегодня.

Спустя целую вечность, как мне казалось, бесцельного шатания по небольшому рынку я вернулась к своему временному пристанищу. Вокруг Зайки сгрудились ребятишки, осторожно гладили нервничающего коня и пытались угостить его кислыми недозрелыми яблоками. С самым страдальческим выражением морды клыкастик аккуратно взял с ладони девочки лет восьми совсем маленькое яблоко, стоически пожевал и проглотил, вызвав восторг у малолетней ватаги.

— Не кормите его больше, — я потрепала малышей по макушкам, подкравшись сзади,чем напугала до криков и визгов, — он уже сытый и больше не хочет.