Надо же, отец их тоже терпеть не мог. С каждой минутой это место нравилось Фрейе все больше и больше.

Внутри было тепло. Столы выглядели чистыми, ну, по крайней мере (она осторожно провела пальцем по столешнице) не липкими.

– Пиво холодное?
– Спросила Улла у бармена, здорового красноносого детины.

– Как сердце моей бывшей, - заверил тот.

Уже сидя за столом, Фрейя с любопытством оглядела зал. Народу пока было немного. Возле двери жался парень в кедах и без перчаток, то ли мавр, то ли абиссинец.

– Не обращая внимания. Это наркот. Он, считай, уже покойник, просто эта новость еще не дошла до его изжаренных героином мозгов.

Улла смотрела на него холодно, но в ее голосе звучала злость, смешанная с болью.

– Пинту с прицепом, Хорн, - донеслось из-за спины, и девушка оглянулась.

Возле барной стойки стояла сильно накрашенная женщина в короткой юбке и высоких блестящих сапогах. Со спины ей можно было дать лет двадцать, а на лицо все пятьдесят. Правда, половину того лица занимал желто-зеленый, не первой свежести, синяк. И вообще она выглядела так, словно побывала у Хель и не совсем оттуда вернулась.

– А это уличная фея, - разъяснила Улла.
– Зашла разогреться перед работой. Вообще-то на улице работают только старухи. Вот только "старухами" они становятся лет в тридцать. Семь-десять лет в какой-нибудь "Веселой лошадке" или "Железной кобыле", и женщину можно списывать по инвалидности. Криво сросшиеся переломы, сифилис, анальное недержание. Клиенты у них с большими фантазиями попадаются. А потом прокормить ее может только улица. И даже с уличных бандиты берут от тридцати до семидесяти процентов "за защиту".

– Вот как?

В отличие от матери, отец не скрывал от Фрейи изнанку жизни, и она знала, из каких источников берутся основные доходы Стаи. Но одно дело знать о существовании дерьма, другое дело - его понюхать.

– "Веселая лошадка" - это бордель? Странное название.

– Ничего странного, - возразила Улла.
– Все бордели в Розенгарде держит белая мафия. Они называют публичные дома "конюшнями". Женщины для них "белые лошадки", "черные лошадки"... А заведение, где совсем молоденькие девочки, называется "Розовый пони".

– А ты откуда знаешь?

– Забыла, где я работаю?
– Усмехнулась повариха.
– А еще я в нашем медпункте помогаю, так что насмотрелась всякого.

Фрейя переводила взгляд с проститутки на наркомана и обратно. Кем же надо быть, чтобы наживаться на этих горемыках. Ответ был давно известен - Бьерном Лундом.

От раздумий ее отвлекла опустившаяся на стол стопка водки.

– Я не заказывала, - растерянно возразила девушка.

– Вам прислали.
– Бармен развернулся и отправился обратно к своим бутылкам и стаканам.

– Кто?

– Феи.
– Улла насмешливо покосилась на соседний стол, где уже угнездились три "жрицы любви".
– Пей смело. Они не хотели тебя обидеть.

Словно с подтверждение ее слов одна из "фей" - высокая, крепкая, с копной белокурых волос - крикнула:

– Добро пожаловать в наши палестины, фрёкен.
– И добавила чуть тише.
– Если не побрезгуешь, конечно.

Краска бросилась девушке в лицо. Пить в баре? С проститутками? Ну, разве что...

– А шампанское есть?

– А как же.
– Бармен откликнулся сразу, не меняя выражения лица. Да уж, его уже ничто в жизни удивить не могло.
– Сколько бутылок?

Фрейя перевела вопросительный взгляд на Уллу. Та показала три пальца. И оказалась права, потому что в следующие полчаса к их уже общему с "феями" столу подтянулись еще человек пять. И тогда она заказала еще три бутылки.

– Шампанское, между прочим, не дешевое, - заметила та, белокурая. Ее, кстати, звали Ниной.
– Фенрир открыл тебе здесь кредит?

Фрейя в очередной раз проглотила свое "а ты откуда знаешь" и вытащила из кармана кредитку.

– Ну, понятно, - Нина кивнула, словно получила подтверждение своим собственным мыслям.
– Он мужик щедрый. Вот только, похоже, благодарности пока не дождался.

– Нинка, перестань, - зашикали на нее товарки.

– А что я такого сказала?
– Насмешливо удивилась она.
– Просто, с тех пор, как ты здесь появилась, он к нам что-то зачастил. Наверное, ему досталась холодная котлетка.