И я вдруг получила ответы почти на все свои вопросы, кроме, разве что, одного. Хотя мне очень хотелось это знать.

Кем же — или, точнее, чем же — все-таки был Пол Слейтер?

Но у меня не было времени на то, чтобы остаться и все выяснить. Часы отца Ди начали отмерять последнюю минуту. Или я вернусь в свое тело, или попаду в затруднительное положение, оказавшись бестелесным духом… Ведь тогда будет нереально сложно пойти осенью в одиннадцатый класс.

К счастью, дыра находилась неподалеку от того места, где мы стояли. Когда мы добрались туда и я посмотрела вниз, отца Доминика нигде не было видно. Но до меня донеслись звуки борьбы: звон разбитого стекла, грохот чего-то тяжелого, упавшего на пол, треск разбитого в щепки в дерева.

А еще я разглядела свое тело, лежащее подо мной с закрытыми глазами, будто я спала. И спала так крепко, что даже не шелохнулась, несмотря на весь этот шум. И бровью не повела.

Путь вниз почему-то казался гораздо более длинным, чем когда я поднималась наверх.

Я обернулась к Джеку.

— Ты должен пойти первым. Мы спустим тебя на веревке…

Но они с Джессом хором крикнули:

— Нет!

И не успела я глазом моргнуть, как почувствовала, что лечу вниз. По-настоящему. Я падала и падала, и хотя почти ничего не видела, но разглядела, куда вот-вот рухну, и, честно говоря, меня вовсе не прельщала перспектива сломать…

Но этого не произошло. Так же, как и в тех снах, где я падала, в момент столкновения я открыла глаза и обнаружила, что моргаю, разглядывая лица Джесса и Джека, которые смотрели на меня из дыры, сотворенной речитативом отца Дома.

Я снова была внутри себя. В целости и сохранности с головы до ног. Я лично в этом убедилась, сев и ощупав их со всех сторон. Все было в порядке. Все было на месте. Даже синяк на лбу снова болел.

А когда через мгновение мне на живот приземлилась статуя Девы Марии — той, которая, по словам Адама, плакала кровавыми слезами, — ну, это тоже было очень даже больно.

— Вот она, — крикнула Мария де Сильва. — Хватай ее!

Должна признаться, меня ужасно утомили люди — особенно мертвецы, — которые пытаются со мной покончить. Пол прав, я действительно филантропка. Я только то и делаю, что пытаюсь помочь всем подряд, и что получаю в ответ? Статую Девы Марии в солнечное сплетение. Так же нечестно!

Чтобы показать, насколько это несправедливо, по моему мнению, я спихнула с себя статую, поднялась на ноги и схватила Марию сзади за юбку. Очевидно, припомнив нашу последнюю встречу, она решила дать стрекача. Но слишком поздно.

— Знаешь, Мария, — непринужденно сказала я, крепко схватившись за оборки и подтягивая ее к себе, как рыбак выуживает большую рыбину. — Девушки вроде тебя меня дико бесят. И дело даже не в том, что ты заставляешь парней выполнять всю грязную работу вместо того, чтобы замарать собственные ручонки. На самом деле меня напрягает вся эта я-гораздо-лучше-тебя-потому-что-я-де-Сильва фигня. Потому что это Америка. — Я дотянулась до Марии и вцепилась в ее блестящие черные локоны. — А в Америке мы все рождены равными, и неважно, какая у нас фамилия: де Сильва или Саймон.

— Да? — выкрикнула Мария, замахнувшись на меня кинжалом. Очевидно, она все же его отыскала. — А хочешь знать, что раздражает меня в тебе? Ты считаешь, что лучше меня лишь потому, что ты медиатор.

По правде говоря, это меня зацепило.

— Да ничего подобного! — Я уклонилась, когда она попыталась ткнуть в меня ножом. — Я вовсе не думаю, что лучше тебя, потому что я медиатор, Мария. Я считаю, что лучше тебя, потому что не раздаю направо и налево согласие выйти замуж за парней, которых не люблю. — Секунда — и я снова заломила Марии руку за спину, как в прошлый раз. Кинжал со стуком упал на пол. — И даже если бы я на такое согласилась, то не убила бы их лишь затем, чтобы выйти замуж за кого-то другого. А все потому, — дернув второй рукой за волосы, я заставила Марию запрокинуть голову и поволокла к алтарю, — что убеждена: ключом к благополучным взаимоотношениям является общение. Если бы ты просто обсудила все с Джессом, ничего бы этого сейчас не было. Я имею в виду, в этом как раз и есть твоя основная проблема, Мария. Общение работает в обе стороны. Кому-то приходится говорить. А кому-то — слушать.

Догадавшись, что я собираюсь сделать, Мария завопила:

— Диего!

Но было слишком поздно. Я уже впечатала ее лицо в алтарную ограду. Изо всех сил.

— Вот только ты не слушаешь, так ведь? — Я отклонила голову Марии назад, чтобы оценить масштабы ущерба. — В смысле, я ведь тебя предупреждала не связываться со мной. — Я наклонилась и зашептала ей в ухо: — И, кажется, специально упомянула, чтобы ты не трогала моего парня. Но послушалась ли ты? Ни… черта… подобного!

Последние три слова я сопроводила ударами в лицо Марии. Знаю, жестоко, но, согласитесь, она это заслужила. Эта стерва пыталась меня убить, и не один, а два раза.

Не то чтобы я считала.

Хотите, расскажу кое-что о цыпочках, которые воспитывались в девятнадцатом веке? Они действуют исподтишка. Надо отдать им должное, у них отлично выходит вонзать нож в спину и нападать на людей во сне.

Но вот что касается поединков лицом к лицу, тут эти дамочки пасут задних. Я с легкостью сломала Марии шею одним резким ударом ноги. И это при том, что на мне были шлепки от Прада на плоской подошве!

Жаль, что сломанной ее шея останется не надолго.