– - О чем вы тут толкуете, товарищ гвардии сержант?
– - сочувственно

спросил Петра Тарасовича Ванин, который в числе немногих разводчиков был у

командира роты в резерве и находился при старшине.-- Может, помощь какая

нужна? Я к вашим услугам!

– - Пидмогны Кузьмичу мешок на повозку положить.

– - С удовольствием! -- живо отозвался Ванин, и это насторожило

старшину.

– - Ты чого?

– - Ничего...

– - Брэшеш. Зи мною хочешь поихаты?

– - Угу,-- признался Сенька.-- Да не один. Вот и Акима нужно пристроить.

– - Добрэ. Сидайте.

У единственной переправы через Донец сгрудились десятки машин и великое

множество повозок. В воздухе висела густая перебранка повозочных и шоферов.

– - Эй, дядя, куда ты со своим сеном?

– - А ты, чумазый, залез в машину и думаешь, что герой! Ишь черти несут

тебя! Не видишь, подвода?..

– - Раздавлю -- одной меньше будет. Повыползли из лесу, как тараканы.

Все дороги запрудили... Сворачивай, говорю!.. Не видишь, что везу?
– - шофер

внушительно показывал на кузов. В машине были аккуратно сложены длинные

ящики с минами для "катюш", и это несколько поколебало ездового.

– - Для "эрэсовцев", что ли?
– - спросил он.

– - Для эсэсовцев гостинцы уральские!
– - скаламбурил парень.

Ездовой лениво отвернулся. Его повозку оттерли, оттиснули десятками

других таких же подвод, и ездовой понял, что дела его табак. Он махнул на

все рукой и полез за кисетом -- будь что будет...

Однако другие были понапористей. С раскрасневшимися лицами они

остервенело хлестали лошадей, кричали, кому-то угрожали, доказывая, что

являются самыми нужными на том берегу людьми: без них-де сорвется операция и

кто-то останется голодным; какая-то рота ждет патроны, а они вот на

повозках; сам генерал приказал не задерживать, переправлять в первую

очередь. Врали -- кто во что горазд, не задумываясь о последствиях. Все

старались действовать от имени генерала -- большие начальники и малые, да и

вовсе никакие не начальники -- вроде вон того усатого ездового, что совал

молоденькому саперному офицеру какую-то бумажку, должно быть состряпанную

старшиной транспортной роты. Пунцовый от гнева и от великой натуги, он

недоуменно топорщил свои усы, видимо пораженный тем, что его бумажка не

оказывает на сапера должного воздействия. Офицер был действительно неумолим:

он пропускал только машины с боеприпасами и людьми. Напористый ездовой

ошалело оглянулся вокруг и на минуту задумался -- видно, еще раз убедился в

превосходстве техники над его повозкой: технику пропускали без всякой

задержки...

Пинчук решил переправиться в другом месте, где по только что

сооруженному мосту проходили танки. Этой переправой руководили саперы, с

которыми у разведчиков была традиционная дружба. Вначале Петр хотел было

переждать, пропустить вперед танки, но потом увидел, что им конца не будет

– - один за другим они все выползали и выползали из сосновой рощи. Пришлось

обратиться к командиру, руководившему переправой, и тот приткнул повозку

Кузьмича между двумя машинами.

– - Смотри, сынок, не раздави! -- предупредил Кузьмич выглядывавшего из

открытого люка щекастого и чумазого механика-водителя, скалившего в улыбке

белозубый рот.

– - А ты гляди, дядя, как бы на пятку тебе не наступил!..
– - крикнул он

старику.

– - Я уж и то...-- и Кузьмич хлестнул кобылу.

– - Ишь все як торопятся в наступление! Удержу нет!
– - пробормотал

Пинчук. Впрочем, он сам, как и все солдаты, хотел поскорее ступить на правый

берег и мчаться вперед так, чтобы дух захватывало. Однако Пинчуку пришлось

немного задержаться на берегу: надо было выяснить обстановку. Оставив

разведчиков возле переправы, Петр пошел вперед.

Где-то совсем недалеко, за меловой горой, гудел бой. Непрерывно

грохотали орудия. Туда то и дело направлялись наши штурмовики. У переправы,

на правом берегу, сидели раненые бойцы. Сенька, как только миновали реку,