Шрифт:
– Как знать, - Орм покачал головой.
– Не все становятся так высоки, как мы хотим.
– Уметь перерезать горло - это еще не значит быть одним из нас, - задумчиво произнес Эмхир, разглядывая писаря.
– Если убийца подошел сзади, то разумнее было бы ударить вот сюда, - он указал куда-то чуть ниже затылка писаря.
– Гораздо удобнее, при должном навыке.
– Может быть, у него с собой не было подходящего ножа, - предположил Скарпхедин.
– Или он просто по-другому не умеет, - произнес Эмхир.
– Что он писал, когда был убит - известно?
– спросил у Вестника Скарпхедин.
– Нет, - ответил Вестник.
– Возможно, убийца забрал это с собой. И даже только ради этого и пришел, - сказал Орм.
– А что может рядовой писарь, чего не может всякий грамотный человек?
– Ничего, - сказал Вестник.
– У него нет никаких особенных полномочий.
– А если неграмотный убийца? Попросил написать, не захотел платить?
– сказал Скарпхедин.
– Тоже может быть, - сказал Эмхир.
– И не хотел, чтобы писарь рассказал кому-то содержимое письма. А это уже может быть что угодно.
Через открытые ставни с улицы доносился привычный шум. Город жил, как прежде, и ему не было дела до пролитой крови.
Гарваны вместе с еще несколькими прибывшими Вестниками осмотрели дом, но ничего не нашли. Рабыня писца чуть уcпокоилась, но ее по-прежнему била крупная дрожь.
– Есть родственники у него?
– спросил Вестника Орм, говоря о писаре.
– Нет, он тут один жил.
– Тогда рабыню продайте кому-нибудь.
Вестник кивнул.
– Зовите жрецов. Нам здесь больше нечего делать, - произнес Эмхир, выходя из дома писаря.
Глава 14
Много дней прошло с последней встречи Разды и Эмхира. Разда жила ожиданием, жила надеждой на то, что Высокий Гарван скоро появится на пороге родительского дома, чтобы навсегда забрать ее, избавив от прежнего скучного быта. Южанка печалилась, но, как и прежде, часами могла смотреть на голову уинвольской статуи.
Тави видела печаль сестры, но оттого чаще смеялась:
– Едва осьмица прошла, Разда, Гарван не может не прийти. Смотри, блюдо* еще у нас, и оно пустое.
– А если родители отправят его обратно?
Сестры сидели на крыше своего скромного дома. Рядом на небольшом плетеном ковре сушились персики.
Тави потянула носом воздух, глядя на разложенные на коврике фрукты, и произнесла:
– Не отправят. Вдруг Гарван разгневается? Они же боятся.
– Он не разгневается, - Разда опустила голову.
Тави пожала плечами. Разда и правда боялась, что родители не позволят Гарвану ее забрать. Несколько дней назад, собираясь ложиться спать, она случайно услышала их разговор.
– Каждый день боюсь, что он придет. Может, вернем ему блюдо?
– говорила мать.
– Вон, и сэрэх у дома вырос, не к добру все это.
– Брось, - отвечал отец, - то ты годами мечтаешь отдать Разду за кого побогаче и познатнее, то, когда к тебе приходит не кто-нибудь, а Старший Гарван, тут же передумываешь. Здесь о лучшем даже мечтать нельзя. Возблагодари Амру за то, что она так ловко сети накинула.
– Тише! Дочерям бы того не слышать, - прошипела мать.
– Ну отдадим мы ее за Гарвана, нам-то что? Мы где были, там и останемся, немного почету сыщем. Да и подумай, она так и сгинет за стенами Этксе, мы ее не увидим, не услышим о ней никогда. А у нас и Крина пропала, и Хельма нет... того и гляди, останемся с тобой одни - и что делать будем, если всех детей так растеряем?
– Глупые слова говоришь, - отмахнулся отец.
– Тебрину с нами останется точно, если так уж тебя это заботит. А с Гарваном породниться - о том мечтают все, а ты хочешь блюдо назад отправить.
– Не к добру, не к добру...
– Да что ты все заладила? Если в это время появится кто лучше Гарвана - так и быть, вернем подарок в Этксе. Но если нет, твои сетования я слушать не стану.
– Энсинне мне когда-то рассказывала, будто безродные жены Высоких Гарванов не выходят за стены Этксе, света белого не видят, и живут, как рабыни.
– Неправда все это. Любите вы всякие сказки сочинять, а потом в них верить, - проворчал отец.
Тогда Разду взволновали слова родителей, хотя она не особенно поверила в рассказ о рабстве в стенах Этксе. Пугало ее то, что мог найтись кто-то «лучше», а это мог оказаться человек незнатный и не Гарван вовсе.
«Нет, зазвенят когда-нибудь на моих запястьях золотые браслеты, - подумала Разда.
– И не когда-нибудь, а скоро».
Ведомая этими мыслями, на следующий день Разда отправилась в Обитель Амры. Из дома она взяла несколько персиков и горсть пшеницы для приношения. Денег она не могла принести в Храм, но знала, что Матерям Пустыни важно, чтобы их чтили и чтобы их заветам следовали, и золото не манило тех, кому принадлежал весь существующий мир.