– Быть может, Матери Пустыни направляют нашу волю, наши мысли, так что всякий путь верен.

– Возможно. Но я не чувствую их прикосновения. Не слышу их подсказок. Потому я предпочитаю не вмешиваться. Пусть другие решают, - Эмхир бросил взгляд в сторону троих воинов, беседовавших в противоположной части двора; один из них, что-то объясняя другому, всплеснул руками, чем заслужил неодобрительное замечание товарища.

– Мне кажется, или сейчас какой-то шум в городе?
– спросил Эмхир.

Скарпхедин пожал плечами.

– Я ничего не слышу. Тебе Дар подсказывает.

– Не знаю, - задумчиво протянул Эмхир, щуря глаза и прислушиваясь к чему-то.

На мгновение Гарванам показалось, что свет померк: большая тень накрыла двор, и все взгляды тут же устремились в небо. Огромная птица, тело которой было сплошь покрыто золотисто-коричневыми перьями, закрыла солнце. В когтистых лапах она держала какое-то серое безволосое животное, мертвое и истекшее кровью. Птица минула крепость, унося за собой свою широкую, как маленький остров, тень.

Наблюдавшие за ней воины замерли в удивлении, в то время как Скарпхедин с Эмхиром побежали к крепостным стенам Сердца Гафастана, чтобы проследить, куда летит птица. Караульные на стенах стояли в изумлении, а птица со своей добычей, тем временем, медленно растворилась в голубизне неба.

– Что за чудо?
– выдохнул молодой дозорный.

– Не к добру это, - заметил Скарпхедин.

– Кто-то знает, что это было за существо?
– спросил Эмхир тех, кто находился на крепостной стене.

Гарваны отрицательно качали головами.

– Нет, не знаем, - сказал другой дозорный.

– Это птица рукк или рух, - послышался чей-то голос совсем рядом.

– Откуда ты знаешь, Мастер Орм?
– спросил Скарпхедин.

– Я был в Мольд, я видел книги. Торговцы и мореплаватели описывали свои странствия, зарисовывали диковины и чудеса неизведанных земель... Эта птица тоже там была. В нашем архиве есть список «О далеком и неизвестном» и «О морских далях». Знающие язык могут прочесть, - сказал Орм.
– Стоит поискать рукк. Она может нападать на наши земли.

– Пошлем на поиски, - сказал Эмхир.

– Я поеду, - вызвался Скарпхедин.

– Возьми еще людей, сколько может потребоваться, - Орм с одобрением взглянул на своего ученика.
– И не медлите.

Скарпхедин бесшумно удалился. Дозорные стали расходиться к своим постам, по-прежнему удивленные и взволнованные. Орм смотрел в спокойную, пустующую даль, уж не хранившую памяти о птице, и она почти не тревожила его чувств.

***

Солнце утопало в галдящей толпе городского базара, поднимая в воздух запах пыли, специй, кож и тканей. Люди шумели, но казалось, что шум рождается ниоткуда. Разда пробиралась мимо торговых рядов, высматривая Гарванов. Она хотела встретиться с Эмхиром или с кем-то еще из Высоких - но их не было, не было никого, кроме привычных атгибан и городской стражи. «Только день, только сегодня - потом - кончено», - думала Разда, судорожно ища глазами в толпе того, кто мог бы ей помочь. Оставалось попытаться подслушать атгибан, они вполне могли бы упомянуть что-то, было бы полезным; среди них можно было встретить и учеников Высоких Гарванов или приближенных к ним Мастеров.

Базар напоминал шумящую реку, и водами в ней были обычные люди. Точно щепку, Разду относило то в одну часть площади, то в другую - утро перетекло в день, и народу стало больше. Она перестала сопротивляться, надеясь, что Эсгериу приведет ее куда нужно. Завидев двоих атгибан, стоявших около прилавка с пряностями, она подкралась к ним, но те заметили ее, и, взглянув на нее косо, продолжали стоять молча. С другими выходило так же: на то они и были Гарваны - одни из лучших воинов, которые умели действовать не силой, но тайной и тайну, против них направленную, видели еще издалека.

Отчаявшись узнать что-либо из разговоров, по-прежнему внимательная, Разда решила попытаться снова проникнуть в Гарван-Этксе. Если ночью это не удалось, думала она, то днем наверняка никто не ждет вторжения. Не успела Разда покинуть рынок, как в прежде всего лишь суетливое течение этой базарной реки ворвалось нечто враждебное: послышался чей-то возглас, кто-то сорвался с места, расталкивая людей.

– Вор! Вор!
– кричала женщина.

Торговцы насторожились, городская стража очнулась от своего наблюдательного небытия, в то время как вора уже поймали какие-то горожане. Смуглый темноволосый мальчишка, в порванной одежде бился в руках схвативших его кузнеца и крестьянина. На те несколько мгновений после его поимки шум поисков улегся, но лишь для того, чтобы обратиться в гнев. Стража спешила, атгибан пропали, а воришку уже волокли куда-то в центр базара, чтобы отсечь ему руку. Вновь разношерстное базарное сборище сдвинулось с места, влекомое жаждой кровавого зрелища, и Разда не смогла противостоять общему движению, уносившему ее от дороги к Гарван-Этксе.

Стража не могла пробиться к вору: стражников было слишком мало, а людей - много, и они желали расправы, поскольку нечасто им доводилось вершить суд самим, без Гарванов и чиновников.

Казалось бы, предопределенное происходящее изменила внезапно появившаяся огромная птица, что закрыла собою солнце. Ее широкая, густая тень поползла по толпе, люди поднимали головы, и взглядами, исполненными страха и удивления, провожали диковинное создание. Птица улетала, медленно, величественно, но с нею сходило на нет и оцепенение толпы. Первым очнулся вор, который без труда вырвался из рук державших его горожан, и, расталкивая людей, бросился прочь. Снова поднялся ропот, кто-то пытался догнать беглеца, пока остальные соображали, в чем дело. Вор бежал быстро, вертя головой, в поисках наиболее легкого пути. Резко повернув, он сбил с ног Разду, которая больно ударилась о камень улицы и рассекла себе руку. Никто не думал ей помочь, люди были заняты: кто вором, кто увиденным, а кто-то уже возвращался к своим обычным делам. Толпа стала вновь рассеиваться, успокаиваться. Течение жизни возвращалось в привычное русло.