Эмхир помолчал, слушая, как шуршит новым свитком писарь, старательно выводя на пергаменте суть дела Разды и Энсинне. Если Сульбрэн говорил так, не было нужды сомневаться в правильности его совета, он еще ни разу не сказал такого, что впоследствии отозвалось чем-то неблагоприятным для Гарванов ил горожан. Не медля боле, Эмхир объявил, что Разде и Энсинне предстоит тянуть жребий, и что дело Фриви будет решаться также. Зэрмелис поджала губы: она надеялась, что боги решат в пользу крестьянина, но не была уверена, что они к нему благосклонны.

Помощник жреца подошел к Энсинне и Разде, протягивая им небольшой, богато украшенный кожаный мешочек, в котором были черные и белые камни. Черный означал виновность, белый - освобождал от всяких обвинений. Но ни Разде, ни Энсинне не суждено было прикоснуться к этим камням: Вестники схватили пробиравшуюся сквозь толпу девушку, которая вырывалась и что-то кричала Гарвану.

«Неужели Крина?
– подумала Разда, стараясь рассмотреть, кого поймали вестники.
– Одумалась? Хотя нет, не может быть она - слишком шумная, слишком шумная для Крины...»

– Отпустите ее, - сказал Эмхир.

Вестники отпустили девушку. Она была смуглая, невысокого роста, синеглазая, с рыжиной в темных волосах и очень походила на человека, что держал на поводе козу.

– Нарри!
– воскликнула Энсинне.
– Как? Ты?.. Откуда?
– удивилась она и бросилась к дочери.

Помощник жреца уронил мешочек с камнями, и они рассыпались по песку.

– Она, она...
– говорила Нарри, - где эта белая? Где?

«Лучше бы она молчала», - подумала Разда.

– Все уже кончилось...

– О, я бы не сказала, - хмыкнула Зермэлис.

Нарри выпуталась из объятий матери и суетливо поклонилась Гарвану, после чего несколько долгих минут пересказывала все свои злоключения, жалуясь на Крину, с трудом опуская просившуюся на язык ругань, но ничуть не понижая голоса, в котором кипело возмущение. Ее внешность сильно расходилась с нравом, потому выглядела Нарри забавно.

По счастью, о Разде Нарри не сказала ни слова. Опасаясь, как бы она не исправила это упущение, Эмхир поймал удобный момент, когда Нарри тщетно пыталась собраться с мыслями, и не позволил ей далее говорить, ссылаясь на то, что все уже сказано. Посоветовавшись с жрецом Храма Девяти Матерей Пустыни, Эмхир объявил, что освобождает от наказания Энсинне и Крину, равно освобождая и непричастную Разду.

– Как же мы, Благородный Гарван?
– спросила Зэрмелис.

– Тяните жребий, - сказал Эмхир.

– Что, и я тоже?
– Зэрмелис посмотрела на Гарвана с ужасом.

– Нет. Только он, - Эмхир указал на Фриви.

К нему тут же заспешил успевший подобрать все рассыпавшиеся камни помощник жреца. Тишина повисла в воздухе. Все ждали. Фриви сперва медлил, затем решился и вытянул свой жребий. Он не разжимал кулак несколько мгновений, пока его к тому не принудил помощник жреца: камень был черный.

– Виновен, - объявил наблюдавший за всем жрец.

Зэрмелис отшатнулась, переводя взгляд то на Фриви, то на Сульбрэна, то на Эмхира, который молча заглянул в свиток писаря, затем сверил что-то с лежавшим перед ним списком законов Гафастана и объявил, что за преступление Фриви следовало бы приговорить к четвертованию, но, по случаю, он проявит снисхождение. Потому Фриви привяжут к за шею к конскому хвосту и выволокут за пределы города, в то время как его семью по милости Старшего Гарвана и с одобрения Матерей Пустыни не станут продавать в кабалу, но переселят на другой участок. Скелеты младенцев он приказал предать земле с соблюдением обрядов, которые сочтут нужными в Храме.

Казалось бы, приговор не смутил никого; кроме Зэрмелис. Она поначалу стояла неподвижно, не отрывая взгляда от Фриви, затем ее неуверенность превратилась в гнев, и южанка своими золотистыми глазами злобно посмотрела на Эмхира и стоявшего рядом с ним жреца.

– Вы, вы не знаете истины! Вы наказываете невиновного! Вы ничего не знаете! Ничего! И вы, вы все, - она указала на жреца, а затем обвела взглядом и всех собравшихся людей, - поплатитесь за свою ошибку.

Сульбрэн молчал. Эмхир знаком приказал Вестникам увести Зэрмелис, под все нарастающий ропот видоков, послухов и прочих горожан, что были на площади.

Этим приговором суд был окончен. Люди стали расходиться, но лишь для того, чтобы вернуться потом, на казнь, на приготовления к которой отводилось несколько часов. Эмхир, как представитель правящей Четверки имел право не присутствовать при этом, чем и собирался воспользоваться.

***

Орм поднялся на крышу одного из домов, с которого хорошо было видно длинную улицу, ведущую к Черным Воротам. Внизу курили горький табак горожане, и синеватый дымок из глиняных трубок поднимался вверх, подслащенный иссушенным воздухом.