"Да, мы докажем, что без него петь невозможно!
– решил я.
– Пусть мама ищет свой выход из положения. Но и я не буду сидеть сложа руки!"

План, который родился у меня в голове, я открыл участникам средней группы нашего хора. Средней группа была не по качеству, а по возрасту: в нее входили ребята, которые учились в четвертых, пятых и шестых классах. С представителями этого возраста договориться мне было легче всего.

Младшие могли мой план не понять, а старшие - не принять.

Средняя группа, как я и предполагал, поняла меня сразу!

Хотя план был рискованный и опасный...

Мама как-то сказала, что ребята в моем возрасте очень смелы, потому что у них нет опыта и они еще не успели набить себе шишек. Мама очень хочет, чтобы я учитывал ее опыт, ее ошибки. Но я все больше убеждаюсь в том, что на ее шишках мне трудно будет чему-нибудь научиться. "И вообще, рассуждал я, - не очень-то получится благородно, если один будет набивать себе синяки, а другой на этих синяках... на чужом, значит, горе будет учиться!"

И вот наступило то самое воскресенье.

Взрослые собрались в фойе Дома культуры задолго до начала концерта... Родители и родственники наших хористов были очень возбуждены. Некоторые мамы целовались и неизвестно с чем поздравляли друг друга.

Пришли и бывшие участники нашего хора. Среди них, как успел сообщить Дирдом, были и такие, которые очень многого в жизни достигли! Ну, например, заслуженный артист республики, о котором однажды упоминал Виктор Макарович... Фамилия его была Наливин. Эту фамилию знали все в нашем городе. И поэтому, когда Дирдом привел Наливина за кулисы, все очень переполошились.

Только Маргарита Васильевна встретила Наливина хмуро. Он торжественно, раскинув руки, поплыл ей навстречу.

Но она увернулась, еле слышно пробормотав:

– Здравствуйте, Женя.

И после этого внятно произнесла:

– Уже был первый звонок!

Она, должно быть, боялась, что Наливин отвлечет нас от предстоящего выступления. "Хочет проявить себя!" - подумал он о Маргарите Васильевне.

Наливин был высоким и толстым. И было странно, что от его огромного тела отрывался и как бы журчал в воздухе тонкий женский голос. Когда он первый раз открыл рот, я даже вздрогнул и огляделся: мне показалось, что говорил кто-то другой.

– А где же наш бесценный Виктор Макарович?
– спросил Наливин. И развел руки в стороны, готовясь обнять его.

– Он, вероятно, в зале, - скороговоркой сообщил Дирдом.
– Сегодня будет дирижировать Маргарита Васильевна.

– Значит, мы с ним в антракте увидимся?
– зажурчал голос Наливина. Боюсь только, он опять будет журить меня, как в те невозвратные годы... Певец обмерил взглядом свою фигуру.
– Молодых влюбленных мне играть уже трудно: за кресло не спрячешься, с балкона не спрыгнешь!

Он снова обмерил себя осуждающим взглядом.

Я заметил, что есть люди, которые в шутку торопятся сказать о своих недостатках, опасаясь, что другие сделают это всерьез.

Наливин обращался сразу ко всему нашему хору. Он делал это очень легко: привык, наверно, делиться своими переживаниями с огромным залом театра оперы и балета!

– Напоминаю: уже был второй звонок!
– деловито проходя мимо, произнесла Маргарита Васильевна.

– Но третий мы можем и оттянуть. Всё - в нашей власти!
– ответил ей вдогонку Дирдом.

– Ни в коем случае!..
– испуганно зажурчал Наливин.
– Из-за меня?! Если Виктор Макарович узнает... Что же он не пришел за кулисы?

– В антракте увидитесь. В моем кабинете, - скороговоркой пообещал Дирдом.

Виктор Макарович сидел в девятом или десятом ряду.

Я думаю, он хотел показать всем, что хор справится с программой без всякого воздействия с его стороны.

Но я решил доказать нечто совершенно противоположное!

Я вышел на сцену и, стараясь, чтобы лицо мое было как можно более открытым и приятным, сообщил, что концерт начинается, что дирижировать будет Маргарита Васильевна.

Объявил название первой песни и фамилии ее авторов.

Маргарита Васильевна взмахнула руками и как бы дала сигнал: "На старт! Внимание... Марш!"

Младшая и старшая группы рванулись вперед. А средняя немного замешкалась на старте и вступила не вовремя.

Зато в другом месте она, будто испугавшись и стремясь наверстать упущенное, начала чуть-чуть раньше, чем полагалось...

Я наблюдал за всем этим из-за кулис. Но Маргариту Васильевну я старался не замечать, чтобы не подпустить к себе чувство жалости.