– Ну, у нас на планете пара сотен разных государств. Десяток из них потрясает этими средствами устрашения для ведения внешней политики и самообороны от прочих потрясающих. К тому же это не так сложно, у нас неплохо развита ядерная энергетика и наработка плутония - дело, не доступное только ленивому, тупому или нищему. При условии того, что вы - независимое государство, - пояснил я

– У вас на планете сотни независимых государств, при этом вы умудрились дорасти до ядерного оружия и ракетных технологий. И вы используете ядерные реакторы для выработки энергии? Я правильно понял? И хотите в космос?
– скептически переспросил он, вздёрнув правую бровь.

– Действительно независимых пара десятков, но в целом да, - я пожал плечами. Что в этом такого?

– Будь у меня возможность, я тщательно бы следил, чтобы вы никогда не открыли гиперпривод. Твой мир безумен. Вас нельзя выпускать в космос... для вашего же блага.
– Его губы сурово сжались. Он смотрел на меня так осуждающе, что я уже было начал вспоминать свои прегрешения перед миром.

Буквально нутром ощутив исходящее от него недовольство, закрыл глаза, но ощущение никуда не исчезло. Сила.

– Я слышал, что галактика велика и есть миры побезумнее. И цивилизации более агрессивные, нежели наша, - оправдывался я.

– За всеми кретинами, до которых можно дотянуться, присматривают, для этого есть Республика и Орден джедаев.
– Он был уверен в сказанном.
– Не так хорошо, как хотелось бы мне, но это работает. За исключением Внешнего кольца, но оно никому и не нужно.

Он вновь сел и молчал, размышляя о чём-то. Складки морщин избороздили его лоб, ладони сложены замком. Он улыбнулся.

– Траверу всегда нужны люди, поскольку команда долго у него не задерживается. Он умеет влипать в неприятности, но совершенно не умеет зарабатывать кредиты, правда ему хватает мозгов не занимать их у хаттов. На твоём месте я бы воспользовался его предложением.
– Доктор знал больше, чем казалось. Я ещё раз зарекся считать его эдаким 'добрым' дедушкой.
– И да, забудь всё, что рассказывал мне сегодня, и не говори больше никому. И никогда. Выздоравливай пока, - сказал он и оставил меня наедине с дроидом.

Чтобы не маяться бездельем, я стал изучать самые простые разговорные фразы базового языка. Он походил на английский, но его грамматические правила не имели исключений: склонения и времена образовывались однообразными приставками и окончаниями, что было невероятно удобно. И довольно странно. На нём можно было ясно выражать мысли, но он был слишком пресен. Проще было запустить Окна Мелкомягких на перфокартах, чем перевести на него Гомера или Шекспира. Заодно я узнал, как называется всё то, что я собирался завтра приобрести. Пока я практиковался в языках, начало темнеть. Я подошёл к окну, изготовленному из единого прозрачного монолита, лишенного и намека на форточку или даже раму.

Мрак накрывал Коррибан огромной тенью. Темнело буквально на глазах: не прошло и минуты, как тьма воцарилась в мире. Зажглись огни поселения, яркие точки звёзд загорелись причудливой гирляндой. Планета медленно умирала среди этого великолепия далеко не в полном одиночестве. Пять лун отражали свет Хорусета на безмолвные пески Коррибана, послушно провожая хозяина в последний путь. Последний луч звезды погас. Я заворожённо смотрел на ночное небо чуждого мира.

За спиной раздались шаги, я не обернулся, не ощущая угрозы и не отрывая глаз от открывшейся мне картины.

– Любуешься?
– это был Селдин.
– Ночью температура опускается до значительных отрицательных значений. Коррибан убивает ни о чём не подозревающих путников в любое время суток.

Ему доставляло удовольствие разрушать хрупкие иллюзии.

– Всё равно красиво.

– Тебе нравятся смертельно опасные предметы.
– Селдин не спрашивал, он утверждал.

– Мало столь красивых вещей, как оружие. И чем оно совершеннее, тем смертоноснее. Этот мир тоже красив.

Это не строгое правило, но обычно это так.

– Всё оружие уродливо, как и любая смерть в бою. Ты глупый, не обстрелянный романтик. Немало таких эстетов передохло, не успев добраться до госпиталя. Те счастливчики, чей рейс на тот свет задержался благодаря помощи Нестора, как правило, излечивались и от твоего заблуждения, - его задело сказанное мной.
– Ты скажешь, что я зануден. Но я живой зануда.

– И всё равно красиво. Красота самоценна... что вы решили насчет меня?
– спросил я прямо.

– Травер должен мне услугу. Он заберёт тебя с собой, когда улетит отсюда.