Будучи расположенной в центре Галактики[3] на оживлённом перекрестке, все виды деятельности её жителей были связанны с путешествиями и торговлей. Производство кораблей налажено на циклопических верфях Кореллианской Инженерной Корпорации, пятую часть всех плазменных двигателей и четверть[4] гиперприводов Галактики выпускал 'Кореллианский Звёздный Двигатель'. Учебные заведения, готовившие пилотов и техников, считались одними из лучших в Галактике. Сами кореллианцы, зная об этом, были о себе высокого мнения и вовсе небезосновательно.

Я испытал шок, когда услышал, что Ивендо собирался садиться на поверхности планеты. 'Счастливая шлюха' несла на борту парочку ракетных пусковых, скалилась двумя несоразмерно массивными для такого корабля как наш, турболазерами; щетинилась тремя плазменными турелями и была оснащена захватом для абордажа. А вот не оснащена она была спасательной капсулой, транспондером, необходимым для движения по общеупотребительным воздушным линиям - т.е. на поверхности, и иными необходимыми для безопасности предметами. Первой мыслью было то, что корабль военный. Но и это было не так. В прошлой жизни корабль был пиратом, наводя ужас на торговцев Внешнего кольца. Сейчас по своим боевым возможностям он был таким же инвалидом, как и лейтенант. Он видел многое и был достаточно вооружен, но старость брала своё, а важные части организма были заменены протезами. Пока я копался в его требухе, я и сам замечал уродливые заплаты на пробоинах, оставленных в корпусе плазмой и пучками высокоскоростных частиц. Корабль имел порт приписки 'Рилот' и был зарегистрирован в Республиканском реестре кораблей, но не имел официального заключения о техобследовании. И в глазах портовых служащих это приравнивало нас к полуразвалившемуся тысячелетнему мусоровозу, всё ещё чудом бороздившему просторы вселенной. Разрешение же посадить 'Счастливую шлюху' на поверхность республиканских миров можно было получить только чудом. Но оно свершилось - мы садились в Кореллии.

В мою каморку заглянул Травер.

– Собирайся на выход и оденься поприличнее. Бластеры с собой не бери только, остальное колюще-режущее оставь. Там прохладно. Осень, - сказал он.

Я надел рубашку с курткой-плащом. У неё был и капюшон, но мне никогда не нравилось ходить с мешком на голове. В чёрных очках и с саблей за поясом я смотрелся героем 'Матрицы'. Или придурком. Лёгкий смертоносный клинок вкладывался в ножны единственным лезвием к себе, как казачья шашка или традиционный японский меч, хотя я бы не стал называть эту саблю аналогом длинного меча, каким была катана. Из-за массы и центра тяжести. В моих руках это оружие и вовсе было невесомым, словно пёрышко. И пока таким же бесполезным.

– Смахиваешь на персонажа голофильма про контрабандистов, - угорал с меня Фарланд.
– Ты надел несочетаемое: куртку межзвёздного бродяги, военные брюки и парадную рубашку с туфлями.

– Ты смотришься не лучше, - прокомментировал я его цветастый хаос. В нём преобладали синий, фиолетовый и зелёный. На мой взгляд, цвет моей обуви сочетался с курткой. Это было достаточным признаком стиля.

– Последний писк Корусантской моды, - гордо сказал он.
– Аккуратно подобранные сочетания цветов этого сезона.

Я засмеялся. Мода в городе с таким населением не могла быть единообразна. Но с самовыражением у жителей были проблемы, если они были вынуждены изображать волнистых попугайчиков.

– Я надеюсь, не все её придерживаются - у меня рябит в глазах от одного тебя.
– Он был одет самым несуразным образом, каким я только видел в жизни.
– Ты не взял оружия?

– Я смотрю, Олег, ты уже заразился от Ивендо с Травером пагубной привычкой таскать с собой целый арсенал. Если законы Кореллии позволяют носить открыто холодное и шоковое оружие, это не говорит о том, что ты должен взять с собой силовую пику, - Фарланд изобразил человека с копьем наперевес. Выглядел он комично.

– На моей родине люди сочли бы, что на тебе костюм шута. Или клоуна, - заметил я без выражения.

– Не вижу ничего оскорбительного, - он пожал плечами.

– Проверить снаряжение. Мы выдвигаемся, - прохромал мимо лейтенант. Он вновь был при параде.

– Так точно, сэр!
– встал по стойке 'смирно' Фарланд. Театр потерял актёра, но как кок, он мне нравился больше.

Мы спустились по трапу в крытый, тесный для корабля ангар. Перекрытия нависали почти прямо над верхней точкой корабля. Нас встречал худощавый человек с короткой козлиной бородкой. Он смотрел на нас через очки с прямоугольными линзами в тяжёлой оправе, к дужкам которых была прицеплена камера и ещё какое-то барахло. Линзы были почти квадратными, острые их углы словно бы говорили: 'это не для красоты'. Он или имел ярко-зелёные глаза, или такой эффект создавали окрашенные в травянистый оттенок стёкла. На нём был костюм, напоминавший стандартную тройку, но со стоячим воротником. Нетривиальный тип. Впрочем, охарактеризовать его можно было куда более кратко - он имел дела с Травером.

– Ивендо! Здравствуй! Я уже думал, что ты ушёл на покой, - радостно поприветствовал он лейтенанта.

– Сольвин, - кивнул тот ему, пожимая руку, - и тебе того же. Рано хоронишь.
– Затем обернулся к нам: - Знакомьтесь. Это инженер, установивший на нашей птичке новые двигатели и починивший гиперпривод со щитом. Взамен... вышедших из строя.

– И не дорого взял, - отметил Травер.

– Ваш морской огурец потребовал специальных подходов. Я до этого к пузырям Мон-Каламари не прикасался, - обратился Сольвин к капитану.
– Как двигатели, не подводят?

– Тяга и удельный импульс соответствуют ресурсу. У меня к работе претензий нет, - ответил капитан.

– А это кто с вами?
– инженер смотрел на меня, Свельду и Фарланда.
– Новые члены команды или пассажиры? И что вы пили?
– принюхался он.

– Пассажир с Зелтроса, кок и штурман. Тебе повезло. Ящик выпивки с Зелтроса для тебя чудом сохранился, - обрадовал его Травер.

– Ящик. С Зелтроса? Неплохо. Покроет часть аренды дока. И кто из вас двоих штурман?

– Я, - встрял я.
– Но меня взяли с условием, что я закончу КШУ за год.