– О... Барберус, отведи его в штурманскую, пусть подключит к передатчикам, - велел мне Травер.

– Пока я твой проводник, Проводник, - сказал я иронично.

– Веди, Чужеземец.

Я провёл его в мою каморку.

– Какой кабель тебе нужен?

Я смотрел на блок с регистрационным номером в его руках. Самая слабая часть нашего плана заключалась в том, что корабль не имел Корусантской регистрации, даже временной и, двигаясь в общем транспортном потоке и не предоставляя контрольным приборам своего номера, мог быть задержан дорожной полицией. Но человек Сольвина принёс транспондер, зарегистрированный на небольшой грузовой челнок, похожий на наш корабль.

– DK-202, - после секундной заминки ответил тот.

Два десятка штырей из сверхпроводящего ртутно блестящего ультрахрома и массивная накидная гайка со стопором. На кораблях соединения, которые можно выдернуть простым мышечным усилием, не ценились. Я нашёл подходящий и подцепил устройство к штурманскому пульту, затем зафиксировал его на рейке для внешних приборов.

– Я соединюсь с кораблем интерфейсом?
– спросил он.

Под интерфейсом он имел в виду устройство в своём черепе. Это, по сути, был сканер нейронной активности с разветвлённой сетью зондов в неокортексе. Возможно даже и с обратной связью. При их прокладке дохнет порядка процента, а то и более нейронов, но это, как ни странно, мало кого волнует. Он служит для прямого мысленного контакта с электроникой. После недельной калибровки, интерфейс позволяет свободно вводить текстовую и прочую информацию в цифровые устройства напрямую. А через несколько лет ношения можно срастись с каким-нибудь цифровым устройством, буквально мыслительно воспринимая его состояние также как и положение собственных рук и ног в пространстве. Кибернетическая дека вполне тянет на дополнительный набор рук и глаз для хакера. А наличие нейроядра в черепе вообще могло расширить мыслительные возможности, превращая человека в нечто отличное от первоначального замысла Зевса и последствия работы шаловливых рук Прометея.

Если же не углубляться в такие подробности, инвазивный нейроинтерфейс позволял не просто вводить данные, но и считывать их напрямую, не используя устройств вывода, вроде голопроекторов, наушников и мониторов. Напрямую в мозг. Интересно, Матрица у них уже есть?

– Сейчас поймаю сигнал. Но не вздумай ввести что-либо лишнее, я оставлю дубляж на мониторе.
– Он не вызывал у меня доверия.

Я создал зашифрованное соединение с уникальным номером для 'Фольта'. Название сети и пароль к ней были выведены для него не как текстовый файл, или распечатка, а переданы по оптической линии - это самый защищённый канал связи в мире. Но он считал его так же, как страницу, выдранную из блокнота, - пусть и с помощью бионики. Никогда раньше не думал, что буду соединять чьи-то мозги с компом звездолёта по "вайфаю". Не выжидая, он стал быстро устанавливать протокол обмена номером и рабочие частоты, так, чтобы мы могли отвечать на запросы дорожной полиции, находясь в плотном воздушном трафике. Я смотрел на мельтешащие окна приложений, вводимые строчки и запускаемые программы. Быстро. Невероятно быстро. Настолько быстро, что уследить за этим было невозможно, но 'Фольт' воспринимал процесс совсем иначе.

– Почти всё. Мне нужны права корневого администратора. Для завершающих штрихов, - он открыл глаза.

– Капитан!
– обратился я к начальству.

– Ещё чего!
– гаркнул Травер.
– Я сам введу пароли, и дам доступ на твоё рабочее место. И пусть работает на клавиатуре.

Хакеру это не понравилось, но капитан не оставлял ему выбора.

– Прямиком с Внешнего Кольца? Или из Пространства хаттов?
– спросил он недовольно.
– Самые могущественные паразиты в мире не очень доверяют электронике, но их ещё можно понять - они предпочитают манипулировать другими разумными, а не программами. Но ваше ретроградство сравнимо с поведением их ручных свиней.

Травер разбирался в ОСи своего звездолёта ровно настолько, чтобы хранить разумную паранойю относительно прав администратора. Но недостаточно, чтобы проанализировать все действия программиста, поэтому благоразумно опасался давать ему такой невиданный контроль над своим кораблем. И я его понимал - мне также не чужд страх неведомого.

– Всё, - хакер закончил с абсолютно потерянным видом. Работал он, вынужденный смотреть на монитор своим немигающим искусственным глазом.

– Быстро, - одобрил я работу, полистав список установленных протоколов связи. И закрыв ему доступ.

– Вот для чего это нужно, - он довольно сказал, потирая металл в виске. Я вздрогнул, представив, как он там оказался.

– Я читал об имплантах, - сказал я.
– Но раньше не видел в действии.

– Очень полезно и удобно. И совершенно необходимо по работе.

– Для какой работы? Если не секрет.

– Я специалист по безопасности сетей и связи. Это достаточно очевидно.

– А я вольный торговец, - ответил я, весело подмигнув ему. Передо мной был декер или ледоруб, как называли хакеров в далёкой. Но, разумеется, он не мог не специализироваться на чем-то, но предпочитал хранить тайны и анонимность. Видимо, это рефлекторное для его рода занятие.

– Широко трактуемая профессия. Во внешних регионах так могут сказать о себе любые космолётчики. От пиратов до настоящих торговцев, - не согласился со мной он.
– Моё определение точнее. Ледоруба и специалиста по защите информации объединяет не только использование деки.

– Нам неплохо будет показать дорогу, в кокпите есть ещё место, - пригласил я его за собой.

Он сел в проходе за креслами пилота и капитана, наблюдая за тем, как мы с Травером осторожно вели судно в металлических джунглях.

– У вас нет автопилота для корусантских воздушных линий?
– пораженно ахнул 'Фольт'.

– Ты заметил, что это за корабль?
– в ответ задал вопрос Травер. Он страховал меня, придерживая второй штурвал и осматриваясь по сторонам, пока мы пробирались в это укромное место.

– Странный, и прошивка ещё более мутная. Я не понял до конца, что за комплект программного обеспечения на нём стоит. Ядро системы узнал, но периферия жуткая, как нижние уровни Кора.

– Верфи Мон-Каламари делают удивительные корабли, - отозвался капитан.