Часть II.

Он подошёл к микрофону, сделал паузу, заставив всех сконцентрировать своё внимание на себе, и только после этого начал презентацию.

Уинстон Черчилль сказал, что идеальных обществ нет, но капитализм - это неравное распределение блаженства, а социализм - равное распределение убожества.

Я испытал это на себе, потому что приехал сюда с женой и дочерью из Советского Союза. Там я мечтал о демократии, поэтому здесь поначалу голосовал за ослов (3), но вскоре понял, что слово "демократия" не имеет к ним никакого отношения. Судя по их целям и программе, они должны называть свою партию коммунистической, а я не хочу, чтобы эта великая страна стала вторым Советским Союзом.

Товарищи!

Если вы меня выберете, то окажете неоценимую услугу Миннесотской делегации, потому что я - представитель сразу нескольких меньшинств. Я говорю с тяжёлым русским акцентом, я - конвертировавшийся демократ, а при всём этом ещё и еврей.

Голосуйте за меня, и я оправдаю ваше доверие! (4)

Речь Игоря два раза прерывали аплодисментами, а когда он возвращался на место, многие люди, сидящие рядом с проходом, стремились пожать ему руку. Он понял, что не сможет слушать другие выступления и вышел в фойе, намереваясь позвонить жене и похвастать своим успехом. Достав телефон, он собрался уже набрать номер, но увидел Катлин.

– Мне очень понравилась ваша презентация, - сказала она, - вас наверняка выберут, а вот я останусь в неведении до завтра.

– Почему?

– Потому что на заседании Миннесотского отделения республиканской партии голоса подсчитываются вручную. Это может занять несколько часов, а у меня нет времени.

– Да, - сказал Игорь, - демократы наверняка всё давно автоматизировали. Ведь сделать это ничего не стоит.

– Стоит, а наша партия в долгах, как в шелках.

– Но, может, счастливчиков объявят гораздо раньше, чем вы думаете, - возразил Игорь, - а мы пока можем посидеть в кафе.

– В такую погоду приятнее быть на улице.

– Конечно, - согласился он, и они направились в парк. По дороге Катлин сказала, что серьёзно занялась политикой только после того, как Обама пришёл к власти. Особенно её раздражало, что он популяризировал ислам. Ведь в этой религии женщин за людей не считают, а шахиды за свои подвиги попадают в рай и получают там семьдесят две девственницы. Почти как стадо коров, семьдесят две штуки. И почему обязательно девственницы, какая разница?

– Ну, разница всё-таки есть, - возразил Игорь, - хотя лично я предпочёл бы одну такую женщину, как вы и не в раю, а на земле.

Вырвалось это у него случайно, и он уже подыскивал слова для извинения, но она опередила его, поблагодарив за комплимент. Не меняя тона, она продолжила говорить о Трампе, о том, что он, безусловно, лучше, чем Хилари, но понять его невозможно и иногда создаётся впечатление, что он стал участвовать в выборной кампании для того, чтобы быть в центре внимания, и, зная, что пресса следит за каждым его шагом, то и дело устраивает какой-нибудь эпатаж. Удивительнее же всего, что число его сторонников постоянно увеличивается.

Потом разговор перешёл на литературу, последние фильмы и гастроли Бродвейских шоу в Миннеаполисе, и Игорь удивился, что у этой женщины, которая воспитывалась в другой стране, а по возрасту годится ему в дочери, вкусы и взгляды почти полностью совпадают с его собственными.

Они провели в парке около двух часов, а, вернувшись, узнали, что счётная комиссия всё ещё работает и результаты будут объявлены не скоро.

– Я не могу ждать, - сказала Катлин.

– Неужели вас не интересует, стали ли вы делегатом.

– Не делегатом, а дублёром, - поправила она, - но теперь от меня всё равно уже ничего не зависит, а результаты я узнаю, когда их вывесят на интернете.

– Если вас выбрали, надо пройти инструктаж.

– Вы на него пойдёте?

– Обязательно.

– Вот и расскажете мне, что там будет, а я поеду домой. Провожать меня не надо, - сказала она и быстро пошла к машине.

Игорь вернулся в здание и, увидев Сана, сказал, - вот уж никогда не думал, что ты станешь политическим активистом.

– Я бы и не стал, - ответил Сан, меня обстоятельства вынудили. Моя дочь критикует нас с женой за любовь к капитализму. Она не понимает, что может учиться в университете лиги плюща только потому, что мы живём в Америке. Останься мы во Вьетнаме, она бы попала в трудовой лагерь.

– Ты ей это говорил?

– Пытался, но она меня даже слушать не хочет. Им в университете так мозги промыли, что она за идею готова мать с отцом убить. Вот я и борюсь с этим, как могу.

– C'est La Vie (5)...
– протянул Игорь.