Стену и добавить было нечего. Ведь именно это он и подумал, видя эти символы, именно это и было в его голове, все это время. Ведь он верил в силы своего сына, но в отличие от Лейна знал всю коварность Тьмы.

– Почему Лейн не понимает этого?
– удивился Артэм, - Ведь он знает все то, что рассказал мне ты.

Стен вздохнул.

– Понимаешь, Артэм, все дело во времени. Каждый человек в своей жизни проходит определенные периоды, и перед периодом понимания, приходит период сомнений, когда человек спешит взять все правила на пробу, понять все их стороны, а порой даже нарушить, чтобы увидеть и ощутить результат. Сейчас твой брат, находится в периоде сомнений, он в поиске своего пути и основ своей веры. Он все знает не хуже моего, но в отличие от тебя он уже видел достаточно, чтобы усомниться, но не набрался опыта, чтобы убедиться.

– Значит, брат готов приблизиться к Тьме, чтобы почувствовать силу света?

Стен кивнул, понимая как эти простые слова ребенка, отражают суть самого вопроса. Теперь с годами он понимал это, но услышь он эти слова десять лет назад, он бы лишь умилялся логике ребенка, теперь же это заставляло задуматься.

И думал он долго, находясь в ожидании. Артэм спал, а Лейн все не возвращался. Такое случалось порою, и Стен не противился этому зная, что в округе с его сыном ничего страшного не случится, а от ошибок оберегать его не стоит.

Он ждал и думал. Вспоминая свои годы. Свои миссии и свое отношение к цепным техникам древних, ведь их все еще не запрещали, их лишь не чтили, и не преподавали, но старые служители инквизиции все равно передавали эти знания молодым. И порой это спасало жизнь, но в отличие от Лейна о них Стен узнал, уже получив определенный опыт, имея куда более зрелый ум и начиная уже понимать, как ценна душа. Для Лейна это было слишком рано и, как представителю власти в ордене, ему было важно узнать, как именно его сыну стало известно о подобных техниках.

Лейн вернулся довольно поздно, но не позже того срока в который обещал придти, однако сегодня отец ждал его с крайне озадаченным видом.

– Что-то случилось?
– спросил Лейн, увидев отца на диване без бумаг, явно в одних лишь раздумьях.

– Ты будешь есть?
– спросил Стен, не отвечая на вопрос сына.

Юноша задумался.

– Вообще я ел в храме, но, кажется, уже вновь голоден.

Стен вздохнул, ведь все же он был подавлен и даже зол, но не хотел выдавать этого, чтобы не сорваться на крики и не портить отношения с сыном в столь важный период. Стараясь держать себя в руках и не говорить ничего лишнего, Стен отправился на кухню.

Усадив сына за стол он курил у окна, находясь в ожидании. Непривычно было курить при сыне, но выдыхая дым в открытое окно, он понимал, что с большим трудом сохраняет молчание.

Лейн долго поглядывал на отца, не прекращая есть, прежде чем все же спросить:

– Что-то случилось, отец?

– Я узнал, что ты изучаешь цепные руны древних.

– Печати Мендела, - проговорил Лейн, словно поправляя отца.

– Именно, - выкидывая папиросу, прошептал Стен и сел напротив сына.
– Артэм принес мне лист с твоими набросками и спросил что это.

Лейн молча смотрел на отца, принимая его взгляд и явно не чувствуя никакой вины, лишь уверенность в своей позиции.

– Почему ты вообще знаешь о них?
– спросил Стен, с явной печалью в голосе.

– Хочешь сказать, найдется хоть один инквизитор не знающий о них?

– Лейн, - процедил сквозь зубы Стен.

– Ну что я такого сделал? Это не запрещено церковью, и вся инквизиция об этом знает и все применяют.

– Инквизиция, Лейн. Инквизиция!
– не выдержал Стен, все же повышая голос.
– Ты не инквизитор и еще даже не послушник, но уже изучаешь Это.

– Считаешь, что я не стану инквизитором? У меня скоро экзамены и через пару месяцев я буду послушником, почему я не могу..?

Стен не дал договорить.

– Потому что всему свое время. Да, ты наверняка поступишь, а затем станешь инквизитором, будешь изгонять Тьму, наберешься опыта и получишь сан экзорциста, но сейчас...

– Я изгоняю Тьму уже сейчас!
– гордо заявил Лейн и, бросив гневно ложку, встал из-за стола.
– Ты даже не представляешь на что я способен, но утверждаешь, что мне не время знать о печатях Мендела. Если я превосхожу тебя, это не моя вина!

Бросив эти слова, Лейн поспешил удалиться к себе, не желая разговаривать с отцом. Стен же остался один в растерянном недоумении, ведь он никак не мог предположить, что его сын мог участвовать в обрядах инквизиции, что кто-то, прямо под его носом, привлекает мальчишек к подобным делам, а он - глава экзархата, об этом и не догадывается.

Посидев немного, и все обдумав, он все же решил поговорить с сыном еще раз. Постучав в дверь его комнаты, он проговорил:

– Лейн, пожалуйста, давай поговорим. Я ведь не против твоего развития, ты же знаешь.