Шрифт:
...Узнав от Дарнабы, что поцеловать край его халата жаждет один бывший шаман, Мамай мотнул головой, словно хотел отмахнуться от мухи: золотая серьга в правом ухе угрожающе звякнула...
Пришлось Дарнабе рассказать о просьбе поподробнее.
Услышав о девушке несравненной красоты, которая привезена ему в подарок, Мамай поморщился: мало ли юных красавиц в его райских садах рвут для него спелые яблоки?! Хотя новая, конечно, не помешает, тем более, что он заскучал...
— Шаман, — закончил рассказ Дарнаба, — привёз тебе, великий хан, голову одного из тысячников, опозоривших себя в битве на Воже. Она принадлежит Булату, который скрывался от гнева твоей милости как последний трус в русских лесах. Каракеш и просит дозволения бросить эту презренную голову к твоим ногам, великий хан.
— Дозволяю, — прохрипел Мамай.
9. ЗВЕЗДА СЕВЕРА
А женщина Зухра, наряжая Акку в прелестные одежды, купленные Музаффаром на деньги Каракеша, думала иначе: что значат головы поверженных, когда миром в конечном счёте вершит красота?!
Так думала Зухра [63] , протягивая Акку белые атласные шаровары с золотым поясом и золотой застёжкой, в которую был врезан мелкий жемчуг. Зухра застегнула пояс на чистом, как лесной снег, девственном животе Белого Лебедя, чмокнула её в пупок, подняла глаза на девушку и увидела в васильковых глазах слёзы:
63
Зухра — персидское название планеты Венера. По легенде, женщина за красоту и игру на чанге взлетела на небо. Чанг — струнный ударный музыкальный инструмент.
— Ну что ты, милая? Не ты первая, не ты последняя. А ведь я тоже не сразу женой Музаффара стала: с четырнадцати лет по гаремам, да Бог милостив — сейчас живём с мужем душа в душу. Он у меня умный... Купил, и живём.
Акку заплакала ещё пуще. Вспомнилась ей Священная ель, добрый край белого снега и вечнозелёные травы вокруг озёр, вспомнились только с виду суровый дедушка Пам и милый сердцу дядюшка Стефан, который научил её истинной вере. А здесь хоть и хорошо с ней обращаются, но вот одевают её в порты, как мужчину. Видела она, что в этом городе все: и мужчины, и женщины одеты одинаково. А ведь дядюшка Стефан внушал ей:
«Мужем не достоить в женских портех ходити, ни жёнам в мужних».
— Не плачь, моя джаночка [64] . Нельзя вернуть пущенную стрелу, так и тебе свою свободу. Но ты ещё будешь счастливой, — утешала девушку добрая женщина. — Ты сама скоро поймёшь, что твоё счастье и богатство — твоя красота: вон какие крепенькие и кругленькие твои груди, как самые лучшие плоды персика... Когда меня впервые взяли в гарем, у меня были такие же... А теперь я своими могу выкормить и верблюжонка, да не дал Бог нам с Музаффаром детей... А ты будешь жить в царских покоях, наш Белый Лебедь. Не плачь.
64
Джан — нежное обращение, означающее по-персидски «жизнь», «душа».
Служанка из русских принесла из тончайшего шёлка белую рубашку и шитый серебряной вязью по краям синий кафтан, запахнутый на груди алмазной застёжкой в виде головы дикого буйвола, любимого животного Мамая...
Надели на Акку, в золотые волосы вплели тонкие жемчужные нити, обули её ножки в мягкие сафьяновые туфельки на высоком каблучке.
— Настя, да посмотри ты на нашу куколку, да погладь ты её и пощупай — не из китайского ли фарфора? — обратилась Зухра к служанке. — Золото ты наше драгоценное, — легонько приобняла Белого Лебедя, — и в какие же руки мы отдаём тебя, милое дитятко...
И слёзы, вполне искренние слёзы, выкатились из глаз женщины, не имевшей никогда детей.
— Замолчи, баба, — прикрикнул на неё Каракеш, тоже принарядившийся по случаю приёма у великого хана Мамая, за немалую мзду получивший наставления от Дарнабы, как кланяться, кому кланяться, как падать ниц, какой сапог лизать «царю правосудному», кому что дарить и куда бросать отрубленную голову бывшего тысячника Булата.
Оглядел с ног до головы Акку, словно скаковую лошадь, от удовольствия посверкивая глазами, и, обращаясь к Зухре, проговорил злобно:
— Если верно, как ты определила, что это цветок нетронутый, дам ещё в два раза больше, — и Каракеш вложил в руку Зухре кожаный мешочек с золотыми дирхемами, — ну, а если его уже тронули заморозки, ты, женщина, пожалеешь, что появилась на свет. До скорого свидания.
— Будь спокоен, Каракеш, этот цветок не только не трогали, но даже не дышали над ним... — Зухра захихикала, будто вовсе и не было минуту назад её искренних слёз, и, подмигнув служанке Насте, пошла прятать мешочек с золотом в потайное место, о котором не знал её муж Музаффар...
С базарной площади, где бывшего шамана ожидал меняла-перс, уже присмотревший для Акку богато убранную кибитку, выехали на четырёх подводах сразу же, как только с крыши великоханского дворца пропели серебряные трубы. Это означало, что через час примерно у Мамая начнётся приём. И хотя до дворца рукой подать, нужно спешить, чтобы занять очередь.
По дороге Музаффар сообщил Каракешу, что придётся сегодня у дворца подождать, потому что два дня назад из Рязани прибыли послы и их Мамай допустит к себе первыми. Они привезли много даров и грамоту, в которой их князь Олег Иванович присягает на союз с «царём правосудным» в борьбе против Москвы.