Один молча выслушал все доводы, нахмурился и тяжело вздохнул. А потом всё-таки задал вопрос, который рыжий повелитель огня сотню раз задавал себе сам, но так и не смог найти ответа на него:

– Зачем тебе это всё?

– Не знаю, - честно ответил тот.

– Она тебе нравится?

– Да, - пришлось немедленно приложиться к кружке, чтобы избежать дальнейших объяснений. Но Одина было не сбить с толку таким простым способом. Он дождался, пока содержимое посуды перекочует в желудок гостя и продолжил.

– И только?

Взгляд, которым его одарили, сказал больше, чем слова.

– А тебе-то зачем это всё?

– Мир хрупок.... Есть вещи, которые трудно объяснить, Локи. Тебе ли этого не знать.

– И на что ты надеешься? Что ты сумеешь оградить его от изменений, запрещая жить здесь тем, кто не является по рождению асгардцами?

– Асгарду достаточно тебя.

– Можно подумать, что я тут такой один, - обиделся рыжий.

– Не один. Но чем больше вас, тем труднее удерживать равновесие.

– Что, всё обрушится, если здесь будет жить эта женщина?!

– Она недолговечна. Пройдет немного времени, и она состарится, а потом умрёт. Как ты думаешь, легко ли ей будет видеть тебя, меня, твоего приятеля, давшего ей кров и защиту, не меняющимися внешне, тогда как она....

– Вакцина, братец. Такой простой способ тебе не подходит?

– А если это несовместимо с её обменом веществ? Ты рискнёшь сделать ей инъекцию, не зная, убьёт она её или подарит обновление?

В ответ Локи лишь нахмурился и отвернулся. Побратим был прав: никто и никогда не проверял на совместимость с человеческим организмом сложнейший состав нескольких капель волшебного вещества, дарящего жителям Асгарда возможность жить так долго, сколько они пожелают. То, что находилось в миниатюрной капсуле, было запрещено изучать любому, кто не имел отношения к единственной лаборатории, где получали бесценный состав. И эту тайну хранили так, как не хранили больше ничего в этом мире. Формулу знали лишь те, кто делал смесь, да ещё Локи, владеющий секретом поискового импульса. Ему хватило догадливости однажды "прихватить" им содержимое капсулы, потом разобраться в полученном "отзвуке" и с помощью нескольких нехитрых приемов научиться синтезировать вещество прямо в собственном кровотоке, минуя этап вакцинирования. Но он был такой один на весь мир. Узнав об этом, Один чуть не оторвал голову не в меру шустрому побратиму, схватился даже за оружие, но довольно быстро остыл, обнаружив, что попасть в неизменно ускользающего повелителя магии не результативнее, чем в солнечного зайчика.

– Значит, ты против?

Он явно ждал суровой отповеди, но правитель вдруг рассмеялся:

– Да на здоровье, пусть живёт пока. Я же не могу выставить из Асгарда жену одного из здешних жителей!

Иногда слова бьют больнее плети.

Плечи Локи неожиданно дёрнулись и закаменели, когда Один небрежно произнёс эту фразу. У него на лице не отразилось ни единой тени, но глаза не соврали, став холодными и глубокими, как два прихваченных зимним ледком колодца. Побратим не назвал имени, но этого и не надо было делать. И без того было понятно, о ком речь.

Катрэя он не видел с того дня, когда тот увёз Тэсс из парадного зала, от окутанного защитным покрывалом трона Асгарда. Того самого, на котором теперь одиноко сверкал и переливался драгоценными камнями Драконий венец, который стал видимым, едва Локи снял его со своей головы, идя наперекор воле своего побратима. Отказался от щедрого дара, хоть и знал, что этот дар не только даёт право на трон и все возможности, предлагаемые им. Власть той ценой, которую пришлось заплатить за неё, не устроила повелителя магии.

Тэсс спасла ему жизнь второй раз. А что он предложил ей взамен?

Ничего....

Этот камень так и висел на шее Локи. Быть должником он терпеть не мог, но вернуть долг было нечем. Единственное, что он мог предложить ей - вечность - могло стать смертельным даром, а руку и сердце, выходит, предлагать уже поздно. Катрэй не стал долго рассуждать и метаться в сомнениях, а просто взял и сделал.

Он всё понимал: и что не было никаких обещаний, и что Каэрни поступил правильно, и нельзя держать зла на тех, которые нашли друг друга, но лёд в душе лишь нарастал слоями, стараясь не дать выплеснуться истине. Девочка из Мидгарда оказалась чем-то вроде того арбалетного болта, коим наградила его Дайна однажды недоброй ночью. Время прошло, утихли страсти, но рана, нанесённая им, никак не хотела заживать.

* * *

Раганри не мог пожаловаться на плохие условия. Помещение, в котором его держали, было похоже на дом, выбитый прямо в скале. У него были даже окна, но выходили они на отвесную скалу, над пропастью, уходящую вниз настолько глубоко, что у эрса даже не мелькнуло мысли покинуть свою темницу этим путём. Со здравомыслием у него пока всё было в порядке.

Обследованная дверь тоже не внушала оптимизма, поскольку при осмотре больше напомнила каменную плиту, вдвинутую в пазы в стенах. В закрытом виде её запросто можно было принять за обычную стену.

Пищу ему доставляли с помощью узкого стенного лифта, шахта которого оказалась настолько мала, что её не хватало даже для половины Раганри. Он успел проверить это, отжав дверцу и заглянув внутрь. Блюда прибывали уже на тарелке, горячими, из чего он сделал вывод, что кухня где-то недалеко.

Больше всего ему мешала почти полная тишина, царящая в двух предоставленных комнатах. Одна была спальней с простенькой кроватью и шкафчиком для одежды, другая больше напоминала кабинет. Тут стоял стол, кресло, панель визора с доступом в библиотеку. Можно было заказать книги, музыку, словари, даже игры.... Эрс даже некоторое время посвятил стратегической игре, передвигая по чёрно-белым квадратам разные фигуры. Правил он не знал, но быстро изучил, следуя подсказкам. Развлечение ему понравилось. Чей бы народ ни был автором этого шедевра, отказать ему в мудрости было невозможно: играя, можно было учиться логике и дальновидению. Честь и хвала изобретателю.