– Давай, мы не будем тянуть друг друга на дно! – Граймс повысил голос. – Я думал, смогу подать тебе руку. А ты сама справиться не можешь!

– Я сглупила, прости! – я сжала кулаки, стараясь прогнать навязчивые слёзы обиды на саму себя.

Оправдывалась перед Риком, кивала на его ругань, а сама думала о том, что могла бы попридержать наркоту для себя. Как мне лень выбираться из дна, на котором я лежу! Как мне сложно подняться и продолжить путь!

– Сама себя прости, - буркнул Рик.

– Зато все запасы остались при нас, - еле слышно сказала я.

– Да лучше бы мы всё отдали, но ты держалась бы молодцом! – коп продолжал бушевать, и впервые я уловила в его грозной истерике осознанность.

Он не кричал просто так, грозясь разнести всё вокруг, как он сделал, прогоняя группу Тайриза. Он был агрессивен не потому, что не знал, что с ним происходит, и как он не хочет жить дальше. Он приходил в себя. Не медленно и верно, а вполне уверенными большими скачками.

Брови всё ещё сдвинуты к переносице, глаза прищурены до появления глубоких морщин, губы сжаты в тонкую полоску; сердито смотрит на дорогу, не желая обращать ко мне взгляд.

– Чего лыбишься? Это серьёзно! – видимо, он палил мою рожу боковым зрением.

Немедленно замечаю, что осознание дееспособности Рика навело на моё лицо довольное задумчивое выражение, которое не подходило нашей ситуации совсем.

– Ничего. Прости, - лицо обдало жаром прихлынувшей крови. – Я большая дура.

– Диксон бы тебя за такое по головке не погладил, - Рик не сразу понял, что сморозил.

Наткнувшись на тишину в ответ, он кинул на меня виноватый взгляд:

– Хорошо, я молчу.

– Если это люди из Вудбери, - протянула я в ответ, сделав вид, что его фраза про Диксона пролетела мимо моих ушей. – Мы можем наладить с ними неплохую торговлю героином. Там ещё много осталось.

– Совсем охренела?!

– А ты представь. Сначала у этих разовьётся зависимость. Они подсадят ещё кого-нибудь. В итоге либо станут бесхребетными марионетками, либо умрут от абстиненции или передоза, - размышляла я. – Мы уничтожим Вудбери изнутри.

– Даже и думать перестань. Так бы Губернатор поступил, - в глазах Рика заблестело презрение. – В Вудбери живут обычные мирные жители. Ты рискуешь убить именно их.

– Нормальные люди не станут покупать наркоту у проходимцев.

– Станут, если они глупые или на них надавили!

Зря я поделилась своей идеей с Риком. Я, как упрямая идиотка, считаю, что он неправ. У нас назревает война с нерадивыми соседями, а в войне все способы хороши. И убивать войско изнутри – не самая плохая идея.

Мы приехали, а в тюрьме всё шло своим чередом, только вот злость в каждом из нас постепенно закипала. И виной всему был городок с милым названием, куда стремился бы каждый, услышавший о нём…но не всё так то просто. Вудбери стал манией каждого, мечтающего выместить на чём-то свою злость.

И Рик начал приходить в себя, осознавая, насколько тяжело наше положение. Насколько мы сами себя выедаем, насколько быстро уничтожаем всё то, что до сей поры было в нас неизменно. Мы поехали в город, чтобы попытаться вытащить друг друга, а теперь он смотрит на меня, как на дикого волка. И я, опуская руки, убредаю в собственную камеру, чтобы забыть собственное имя…

Ненавижу Вудбери. Ненавижу Губернатора. Ненавижу Мэрла Диксона, за то, что он вообще существует. За то, что он забрал мою единственную опору. Чёрт возьми, как мне горько…я заваливаюсь на нары, не чувствуя ничего, кроме дыры в собственной душе. Солнце заваливается за горизонт, оставляя меня в кромешной тьме.

Но я и при солнечном свете во тьме…

***

Суматоха началась, когда я уже спустилась с вышки и закончила свою дозорную деятельность. И единственный плюс того, что это началось в том, что меня тогда не было на стороже. Я бы пропустила всё. Для меня началась жизнь в плотном тумане, под тяжёлой матовой завесой над собственными глазами и собственным разумом.

Я ходила по дальнему закутку дворика тюрьмы, боясь лишний раз попасться Рику на глаза. Здесь редко кто ходит, сейчас по причине близости угрозы от Вудбери мы стараемся выходить только по необходимости. Но трава в этом месте была слега примята. Размер ноги явно был небольшой. Детский.

Пелена затуманенности ещё свисала над моей головой, но эти следы стали неплохим будильником. Я взбудоражилась, пока тревожный звонок грозно звенел в моём мозгу. Я последовала за следами вдоль тюремной стены; мой взгляд упирался только в землю, но я знала, что до забора осталось недалеко.

Следы прерывались неровностью. Взбудораженная земля была замаскирована : некогда выдернутая трава теперь прикрывала зарытую ямку.

– Крайне неудачная конспирация, мистер Карлин, - пробурчала я себе под нос и стала копать.