Стоило мне начать отстраняться, как в мою грудную клетку был направлен упругий толчок. Ноги, еле державшие меня, затряслись в напряжении и отнесли мою тушку на добрых пару метров назад.

– Ты целуешь меня тогда, когда точно знаешь, что умрёшь. И что мне делать с твоим отчаянием?! – накинулся на меня Дэрил. – Самой душу отвести – всегда пожалуйста! А потом ведь мне придётся тебе нож в черепушку засадить! Подумала об этом?

Меня бросило в дрожь ещё большего калибра от его ярости; и когда его слова доходили до моего мозга эхом, переваривались там, я понимала, насколько он прав, насколько моя тупая эгоистичная натура и желание побыть жертвой оголились в этот момент.

– Это снова не бег в отчаяние. Я не решалась с тобой об этом поговорить, и, наверное, никогда бы не решилась, потому что между нами всё всегда какое-то…неочевидное, - моё дыхание участилось, лицо, и без того зияющее яркостью красок, совсем запылало, я отвернулась. – Тогда…на базе…это было неслучайно. Ты был мне нужен. А я была нужна тебе.

– Какую романтику ты слепила из перепихона на эмоциях.

– Брось ты, Диксон, не будь животным, - я сморщилась от недовольства и острой обиды. – Мы всегда держались бодрячком…не просто так, - я так и не обернулась, осталась стоять к нему спиной, опустив голову, с подрагивающей улыбкой на губах. – Мы хорошо шли через этот мир…

– Только постоянно чего-то ждали друг от друга.

– Хочешь сказать зря?

– Нет. Просто, я считаю, так не должно быть. У нас с тобой всё было на автомате, кроме отношений. И ничего не вышло бы. Нас это дерьмо поменяло, но ты до сих пор циничная сучка с Аляски, а я немытое животное с Джорджии.

– Дурак ты, Диксон. Я тебя…всегда…любила…

Я схватилась за голову, пытаясь удержать вырывающиеся наружу эмоции путём сдавления ладонями черепа. За спиной раздался звонкий грохот разбившегося о стену горшка с цветками, тумбочка рядом с нарами была опрокинута на пол, и, видимо, уже не подлежала восстановлению.

– Я тебя ненавижу, Аляска, - охотник огромными шагами мерил камеру, выискивая ещё что-то, что можно было бы разбить. – Зачем ты вообще появилась? Какого хрена?

– Ненавидь, если тебе так будет легче, - развела руками я, стараясь не попадаться под его взгляд, хотя он его тоже старательно прятал и просто откровенно мечтал уйти из этой камеры и никогда сюда не возвращаться. – Прости, что умираю второй раз. По-идиотски вышло…

– Позовёшь, как поплохеет, - бросил он, пулей вылетая из камеры и закрывая за собой решётку.

– Дэрил, стой! – я бросилась вдогонку, но наткнулась только на захлопнутые двери, вцепилась в решётку, будто психически больная, ногти впились в ладони, оставляя кровавые капли. – Неужели, ты меня здесь оставишь?

– Я вернусь, - единственное, что я услышала.

Что происходит с нами? В кого мы превращаемся? В тех, кто яростно защищает остатки ещё не уничтоженных черт своей личности?

У меня слёз не было, просто пробуренная дыра в грудной клетке зудила и создавала своё гравитационное поле, в которое затягивало всё, что у меня было. Всё исчезало…Скоро и меня не будет…МЕНЯ…моего сознания, моей души. Диксон, только успей вовремя прищучить происходящее, не дай заново распахнуться глазам, в которых будет только жажда человеческой плоти.

И зачем он убежал, сучёныш? Это, кстати, первый раз, когда он бежит от проблемы, скрываясь и пытаясь уничтожить её всего лишь путём зажмуривания глаз.

Озноб не давал мне стоять на ногах. Я опустила тяжёлую голову на подушку, стараясь успокоить дрожащее тело, расслабиться, но ничего не получалось. Хотелось заснуть и не проснуться, а мысли, забившие мой мозг и требующие вантуза, не давали мне этого сделать.

Я слышу плач Марти издалека, видимо, кто-то его не пускал ко мне, решётка моей камеры была плотно закрыта, всё было готово…

Всё было готово к прощанию…

Моя миссия не была закончена, я не успела сделать того, что хотела. Может, я просто преувеличиваю свою роль в этом мире, моё самолюбие сделало из меня человека, без которого постапокалиптическая Земля не может прожить, но ведь я всего лишь кусок мяса, которое несложно укусить.

Моё тело начали атаковать судороги, которые я не вправе была сдерживать, а температура разжарила моё тело в пределах сорока градусов, если не выше. Мозг плавился.

Я закрываю глаза…и, кажется, куда-то проваливаюсь.

***

Кажется, я не помню, что такое шевелиться. Тело сковано, в принципе, я почти не чувствую рук и ног, кажется, что они вообще не мои, уже принадлежат кому-то другому. А может, просто затекли. Но я чувствую. Чувствую, что лежу на нарах, под головой моей чья-то широкая ладонь, есть какое-то движения у левого виска…

Мне холодно, моё тело остыло, может, это была обыкновенная температура тела, но в контрасте с той, что была несколькими часами ранее, она заставляла меня чувствовать себя ледышкой. Одежда была ещё мокрой, а лицо, кажется, обсохло, избавилось от липкого пота.