– Чего все уставились? – закричала я, брызжа горькой смесью из слёз, солей и слюны. – Сгиньте все!

Кто бы меня послушал…они пошатнулись, изображая едва заметную волну, но никто не ушёл. Наверное, в чём-то нам повезло…их не придётся убивать заново, находя в себе последние силы, чтобы вонзить в голову родных нам людей нож: мозг каждого был повреждён, никто больше не вернётся.

Рик протиснулся в камеру сквозь плотную завесу смотрящих тел. Впервые за последнее время я увидела в его глазах жалость ко мне, сострадание, обращённое ко мне.

Я не хотела отпускать мёртвое тело, крепко-накрепко зажатое в моих руках. Когда оно уйдёт под землю, мне кажется, я не смогу начать новый день. Рик опускается на корточки напротив меня, он не ждёт, что я ослаблю хватку, но всё-таки протягивает в мою сторону белую простынку. И я позволяю ему подобраться поближе. Лидер заворачивает ребёнка в простыню, словно в конвертик грудничка и снова дает мне крепко зажать его в своих объятиях, до тех пор, пока не испарится последнее тепло. Выждав секунду, в течение которой я жадно впитывала глазами каждую чёрточку лица ребёнка, я покрыла его голову белой тканью.

Глаза Диксона на секунду зацепились с моими. Я заметила его обреченное осознание того, что на его брата всем плевать, никому не было его жаль, наверное…и мне в тот момент тоже не было его жаль. Лишь позже я начинала возвращаться к мысли, что он был неплохим мужиком на самом деле.

Больше я никого не видела. Всего на свете больше я боялась встретиться со взглядом отца, почувствовать его боль или же…облегчение…не знаю, какие чувства преследовали его в тот момент, и в силу своего определенного эгоизма даже не хочу знать. Механизм, что был частью меня, давно уже был поломан, не знаю, удастся ли его починить снова…

***

Отчетливо запомнить каждый момент? Ощутить текстуру влажноватой рассыпчатой земли в ладони и почувствовать неприятную боль в спине от долгого орудования лопатой… Я копала могилу (а кто ещё кроме меня?), Дэрил копал, отец копал, и Рик помогал мне.

– Ты же всё знал, верно? – тихо прошептала я, глядя на Граймса из-за занавешивающих глаза влажных серебряных прядей.

– Я мог лишь догадываться, - Рик на секунду сконцентрировал взгляд на мне, а потом снова опустил его в землю, уставившись на собственные руки, держащие лопату.

– Я вот думаю… - через силу выговаривала я, тяжело дыша не то от душевного состояния, не то от физической работы. – Неужели это был единственный возможный вариант развития событий? Неужели Мартин всё равно бы умер? – взяв лопату двумя руками в качестве опоры, я перевела дыхание, но мой подбородок самопроизвольно начал ходить ходуном.

– Это зависело только от него самого, - наверное, Рик пытался успокоить меня.

– От меня! – выкрикнула я. – И от меня тоже!

– Я уверен, что ты дала ему всё, - твёрдо сказал Граймс и впредь больше не поднимал на меня взгляда, был занят делом.

Отчётливо запомнить каждый момент? Действительно…наверное, очень даже неплохо, что я не помню ничего, тогда, есть надежда, что он останется в моём мозгу хотя бы чуточку живым. Есть надежда, что он не погрязнет в земле навсегда, истерзанный мерзкими червями и жуками.

Неизвестное мне количество времени я провела в сне из которого было очень тяжко выбраться - мне снились действительно очень хорошие сны: яркие, добрые, в них присутствовал совсем иной мир, а близкие люди были живыми. Стоило мне проснуться, как состояние аморфности снова затягивало меня в себя, я еле-еле поднималась на свою верхнюю полку нар и снова засыпала, изредка лишь улавливая момент, как отец подходит к моей кровати, проверяет меня и снова уходит, как приходит в камеру Боно, поскуливает, и покидает помещение вновь.

В одно такое утро я проснулась с более-менее ясной головой. Сильно хотелось есть, руки слегка подрагивали от чрезмерного расслабления, ноги еле удержали меня, когда я спрыгнула с нар на бетонный пол. Мысли то и дело рыскали по лабиринтам моей головы, пытаясь осознать, а действительно ли произошло то, что произошло? Всё в башке было так неясно, смутно, и прошедшие сны смешивали всю реальность в одни сплошные бредни, непонятно было – может это лишь плохой сон?

Я вышла на улицу. Могилы. На месте. Нет, это не плохой сон. Это ужасающая явь.

Я вернулась в камеру, весь путь отгоняя мысли об этом. Не хотелось возвращаться в этот день, но могилы стояли перед моими глазами, словно я физически не могла покинуть это место, была привязана к крестам, а голова моя была зафиксирована, чтобы я не смогла отвести взгляд.

В камере на тумбочке у кровати посторонний предмет. Нож. Это Дэрила нож. Что он тут делает? Оставил его специально, чтобы я его нашла и отдала владельцу? Хочет видеть меня, значит…

Закусив яблоком, я выхожу на улицу снова. Снова эти кресты. Отвожу взгляд, сглотнув накативший к горлу ком, отравляющий всю глотку неприятной горчинкой. У ворот Нора.