Где-то через час, отец сказал, что мне можно поспать. Он периодически корчился от боли, потому и не мог сомкнуть глаз. Собственно говоря, он остался сторожем. Последнее время я перестала видеть бредовые сны с искаженным пространством и неожиданными событиями, мне банально снилось то, что меня заботило. И сейчас мне снился этот лес, бесконечный и необъятный, порабощающий остатки человеческой цивилизации, возвращающий своё господство на планете. Мне снился Дэрил…убегающий. Я не видела его лица, но знала, что это он. Я старалась догнать его и даже опередить, но он был проворнее меня, как, впрочем, и всегда.

Меня разбудил холод. Утренний, предрассветный, мерзкий, покалывающий, даже через толстовку. Сквозь сон я накинула на голову капюшон, надеясь, что так будет теплее. Через секунду резко открываю глаза. Всё нормально. Отец тоже уснул под утро, а вот Хершел бодрствует, безрукий ходячий всё так же топчется на месте.

– Удивляюсь, что мы так спокойно провели эту ночь, - прошептала я сама себе.

Возможно, в этом ничего удивительного и нет, ведь основная масса ходячих тусует у тюрьмы. Когда только они поймут, что там ловить нечего, они кинутся врассыпную со свойственной им скоростью и, возможно, коснутся нас.

– Городишко маленький, мы найдем в той аптеке антисептики, но серьёзного обезболивающего там нет, - говорил Хершел, пока мы шли по лесу вдоль дороги; до города нам нужно было идти еще километров семь.

– Потерплю, - отмахнулся отец.

– Это тебе не ранку зашить, а структуры внутри руки, - терпеливо возразил врач.

– И не такое видал, - снова забурчал мужчина.

– Нам до серьёзного обезболивающего ещё метров пятьсот, если наш пикап ещё там стоит, - ввязалась я в разговор, с какой-то даже ностальгией вспоминая эти дни; прошло всего ничего, а всё уже совсем не так!

Хершел кинул на меня тяжёлый взгляд – он сразу понял, о чём речь, но всё-таки с согласием кратко кивнул мне. Малая доза смягчит болевой синдром и поможет отцу легче перенести операцию на руке. Сам папа не понял, о чём шла речь, он не знал ничего про это, я даже не уверенна, знал ли он про нашу торговлю смертью с Вудбери.

Относительно быстро мы добрели до машины. Да, пикап стоял на месте, только вот живого стекла на нём не было. Через него уже прошли люди, наверняка забрали всё, что в нём было. Ящик с порошком лежал на полу, за сиденьем, на самом видном месте. И вот…естественно, его нет. Возможно, его унесли те люди, что напали на нас, а может, и другие. И никому не известно в благих целях он будет использован, или же наоборот.

– Что бы там ни было, мне плевать, - произнёс отец, снова включая свой упёртый героизм. – Справлюсь без вашей химии. Нечего мне голову туманить. Накачаете всякой дребеденью, я потом не смогу ноги от трупов унести.

– Ты от болевого шока можешь отключиться, тогда точно убежать от ходячих будет проблематично, - я ответила несколько грубо; всё большее количество неудач на пути заставляло меня вести себя раздражённее.

Я осеклась, встретившись со взглядом отца, взглядом, полным чувства вины. Ему было тошно за то, что он тормозит нас, что он сейчас некудышный боец и помощник, это чувствовалось.

– Прости, пап, - прошептала я, громко захлопнув дверь пикапа. – Пошли, красавчик, - обратилась я к ходячему без рук и челюстей и подтолкнула его вперед палкой, разветвляющейся надвое в виде буквы «V», края которой находились по обе стороны от его шеи.

Палящее солнце. Ноль воды. Ноль еды. Дикий сушняк. До города три с половиной мили.

К знакомой нам аптеке мы подбрели уже к вечеру, когда спустились сумерки. Благодаря всем проезжим выжившим, а в большей мере и нам самим, эта аптека была на три четверти пуста, собственно, как и та, что была в соседнем дворе, и та, что была в соседнем квартале… Но поскрести по сусекам удалось – результат какой-никакой, но был. Операция предстояла в весьма аскетичном духе, требующая от отца большого запаса воли и сил.

Местный анальгетик всё-таки был введен ему под кожу, но было заметно, что боль только притупилась, но никуда не ушла. При свете свечи Хершел делал свою работу в течение часа. Это было настоящим искусством, которое не могло не восхищать, не могло не заставить чувствовать некоторую бесполезность себя в этом мире.

– Разрабатывай руку. Работай ей. Со временем былая хватка вернётся, - устало, но с улыбкой произнёс доктор.

– Со временем… - покачав головой, протянул отец. – Спасибо, брат, - он похлопал мистера Грина по плечу, приобняв его, на лице отца появилась искренняя улыбка, которую подчёркивали ещё более явные морщинки у краешка глаз.

Все мы устали за сегодняшний день, мало того, осознанно решили ограничиться ягодами и найденными в небольшом доме припасами. Пока нам удалось осуществить всё задуманное, на сердце стало несколько легче. Ещё один день вне тюрьмы был прожит. И тем временем Дэрил ещё дальше отдалился от меня географически…

***

Этот городишко очень активно был высосан нами, пока мы вели свою активную тюремную жизнь. Обитать тут было крайне тяжело из-за кучи гниющих тел мертвецов, которых мы перебили, из-за тухнущих отходов, растянувших свои ароматы почти на всей территории населённого пункта. Нами было решено найти машину и двинуться на поиски какой-нибудь заброшенной маленькой фермы, где нам можно будет осесть и начать жизнь заново.