– И давно он здесь?

– Да уже вторая неделя пошла, - откликнулся парнишка, споро вытирая некогда белым полотенцем разлитое вино.
– Жалуется, что невеста пропала...

– Понятно... Выпить нам здесь не удастся, - мрачно подытожил разноглазый и направился к выходу.
– Пошли, - оглянулся он на своих спутников.

Уже на улице Эрменгильда не выдержала, оглянулась на дверь и осторожно уточнила:

– А... Кто это был? Почему он вас знает?

– А мы на него служили, - добродушно откликнулся Барнхельм. Рассказывать подробности мужчина не собирался.

В отличие от его напарника:

– А это, госпожа фон Оффенбах, - кисло откликнулся Мадельгер, - был ваш будущий супруг, барон фон Мецгер.

Девушка остановилась так резко, словно врезалась в стену:

– Как... супруг?!
– прошептала она побледневшими губами.

– Как обычно, - меланхолично пояснил ей наемник.
– Знаете, у дворян такое заведено: сговаривают детей друг за друга еще в младенчестве, а как подрастут, так и свадьбу играют...

– Он же... Он же в отцы мне годится!

– А это вы своему папеньке скажете, - плотоядной улыбке разноглазого мог позавидовать тот самый Скримсл.

– Но... как... почему...

– Почему он здесь?
– без труда расшифровал ее вопросы наемник.
– Он еще неделю назад приехал, мы с ним сюда добирались, охраняли его по дороге из Гарделлегенера. Потом расчет взяли, а он, видимо, узнал, что вы пропали, да с горя и запил горькую. Наверно, был так влюблен в вашу неземную красоту, госпожа фон Оффенбах, что не смог пережить разлуки с вами. Скажите спасибо, что еще руки на себя не наложил с горя...
– Мадельгеру доставляло какое-то странное удовольствие смотреть, как неестественная бледность заливает лицо девушки: - Ничего, вот вернетесь в отчий дом, и ваш батюшка наверняка сразу же сообщит жениху, что вы нашлись. А там, глядишь, через пару месяцев свадьбу сыграют... Тем более, что барон фон Мецгер сам приехал, а не нотариуса прислал.

Эрменгильда слушала его с широко раскрытыми глазами. И лишь на виске билась тонкая синяя жилка...

Даже Росперт поморщился:

– Да не расстраивайтесь вы так, госпожа фон Оффенбах... Может, все еще образуется!

– Что... образуется?!
– всхлипнула девушка.

– Родители передумают, или еще что...
– и наемник, приобняв девушку за плечи, мягко увлек ее в сторону, вытирая слезы, выступившие на глазах у растроившейся невесты, подолом своего плаща.

Винтар поморщился. Ему почему-то очень не понравилось, как Росперт смог легко успокоить девушку...

Мадельгер же, проводил взглядом приятеля и внезапно замер, задумавшись о чем-то. А потом перехватил за плечо Кайо и обронил:

– Передашь Росперту, когда он наконец отвлечтся от госпожи фон Оффенбах, что я скоро вернусь.

Мальчишка округлил глаза:

– Ой, а вы куда? А вы надолго?
– кажется, в подземелье ему все-таки слишком сильно дали по голове - из стопора ребенок вышел, но дурацких вопросов задавать не разучился

– Сказал же, сейчас вернусь!
– рыкнул ландскнехт и, не дожидаясь новых вопросов, направился вниз по улице и свернул в ближайший переулок.

Винтар удивленно заломил бровь: он как-то не ожидал, что наемник может так просто бросить компанию.

Впрочем, опасения ледяного колдуна не оправдались: Барнхельм еще даже Эрменгильду до конца не успокоил - Винтара хоть это и нервировало, но помогать наемнику мужчина не спешил - когда из-за поворота появился Оффенбах.

Теперь образ наемника дополняла черная шляпа с широкими полями.

Росперт удивленно повернулся к приятелю:

– Это же не по форме?

– Мне плевать, - зло бурнкнул разноглазый.

– Но зачем она тебе?!

– Уши мерзнут, - огрызнулся мужчина, опуская шляпу пониже на глаза.

– А деньги ты где на шляпу взял?
– не успокаивался Росперт.
– Мы же все за лечение отдали!
– о том, что его приятель только собирался напиться. неизвестно за чей счет, шварцрейтар забыл.

– Я умею быть очень убедительным!
– оскалу Оффенбаха позавидовала бы небольшая акула.

Барнхельму очень хотелось сказать все, что он думает об убедительности, вежливости и культурности приятеля, но мужчина посмотрел на Кайо, внимательно прислушивающегося к разговору, и благоразумно решил оставить все свои мысли при себе.

Дорога до поместья Оффенбах заняла больше трех часов - по той банальной причине, что у путешественников было всего двое лошадей и, если бы даже каждая из них несла двух всадников - кому-то одному все равно пришлось бы идти пешком. А потому на конях ехали Эрменгильда и Кайо.

– Надо было не продавать осла, - мрачно бурчал Росперт.
– Тогда бы их у нас было несколько!

– Заткнись, а?
– зло посоветовал ему ландскнехт - чем ближе путешественники подъезжали к цели своего путешествия, тем мрачнее становился мужчина.