– Гери... Сынок...

Разноглазый чуть склонил голову, уходя от прикосновения и, двумя пальцами перехватив в воздухе узкое запястье баронессы, отчеканил:

– Вы ошиблись, Ваша Милость. Мои родители лишили меня наследства - я для них умер. Так же, как и они для меня.

От пальцев ландскнехта по нежной коже баронессы разбегалось пятно ожога. Вздулась цепочка волдырей...

Женщина даже не вздрогнула. Она лишь, не отводя взгляда, все смотрела в разноцветные глаза сына, в зрачках которого сейчас плясали багровые языки пламени...

Оффенбах выпустил ее руку, отступил на шаг, резко дернул головой в коротком поклоне:

– Честь имею!
– и развернулся на каблуках, направляясь к двери.

На миг задержался рядом с Роспертом и процедил:

– Значит, "два больше одного"?.. Забирай деньги, Барнхельм: отдашь мне мою долю, и чтоб больше я тебя никогда не видел! Предатель!

Дверь в залу была закрыта: Мадельгер зло ударил по ней кулаком и выскочил наружу.

И лишь на створке остался опаденный отпечаток кулака...

Барнхельм непонимающе помотал головой, приводя мысли в порядок, поскреб затылок и задумчиво протянул:

– Не, ну а предатель-то за что?.. Кстати, а ведь мысль здравая...
– о том, что он сам ее высказал некоторое время назад, Барнхельм как-то позабыл.
– Ваша Милость, - окликнул он замершего потрясенным истуканом барона, - а за двух Оффенбахов награду тут больше дают, чем за одного?.. Так, понятно, шуток - особенно про деньги - здесь не понимают, это семейное, я догадался... Киндеритто, - мужчина хлопнул ладонью по плечу мальчишку, удивленно крутившего головой по сторонам: - Пошли, нужно найти этого придурошного, пока он все здесь не спалил, к Тому, Кто Всегда Рядом...

Похоже, придерживаться норм этикета шварцрейтар не собирался...

Впрочем, искать сбежавшего приятеля поспешил не он один. Баронесса, не обращая внимания на боль в обожженном запястье, рванулась вслед за сыном, но за мгновение до того, как женщина толкнула захлопнувшуюся дверь и выскочила в коридор, ее остановила тяжелая рука:

– Моата, стойте!

– Но, Дитмар...
– всхлипнула женщина.

Ей не дали договорить:

– Это опасно. Я сам его найду.

Баронесса замерла, оглянулась на мужа, а тот шагнул в коридор:

– Ава, лекаря госпоже, срочно! У нее ожог...

Женщина только сейчас вспомнила про волдыри, появившиеся на запястье, медленно перевела взгляд на собственную руку и тихо прошептала:

– Единый, что же это творится...

А вот Кенниг одно понял точно: если взбесившегося ландскнехта сейчас не остановить - будет то же самое, что произошло в Бруне. И хорошо, если на этот раз обойдется без человеческих жертв. А если барон действительно найдет сына? Вряд ли саламандра, вырвавшаяся на свободу, сможет остановиться до того, как перекусит горло дворянину...

И пусть водяной маг и не был сейчас до конца уверен, что силы вернулись к нему, и он сможет остановить разбушевавшегося стихиаля, другого варианта не было. Винтар рванулся вслед за бароном.

Через несколько мгновений в зале остались лишь ничего не понимающая Эрменгильда и баронесса, не отводившая напряженного взгляда от двери.

В лицо ударил свежий весенний ветер. Саламандра, притаившаяся за грудиной, протяжно взвыла, взмахнула лапой, разрывая кожу изнутри и стремясь наружу...

Оффенбах сам не помнил, куда он бежал. Тропки, проложенные по саду, старые деревья, изогнувшиеся в немыслимых позах, блеск озера в долине - все это смешалось в безумный каллейдоскоп, разноцветными стеклами рассыпавшийся вокруг.

И вдруг новый удар свежего ветра. Мужчина замер, на миг прикрыв глаза, хватая ртом воздух...

Ландскнехт и сам не знал, чего он хочет, к чему стремится - гнев, ненависть рвались наружу, разывая сердце на клочья и угрожая в любой момент позволить пламени выплеснуться через кожу...

Новый хлесткий удар воздуха, раззадоривающий саламандру, разжигающий огонь...

Огромный луг с только начинающей пробиваться травой...

Мадельгер медленно открыл глаза - в зрачках плясало пламя...

Плоть плавилась изнутри, прожигая одежду...

– Я знал, что найду вас здесь.

Ландскнехт резко обернулся. В памяти хлестким ударом кнута на миг всплыло давнее, злое, и как бы даже не здесь сказанное: "Отец Гайлульф уже заждался... Мадельгер, дрянной мальчишка!" - и последние преграды самоконтроля рухнули, выпуская на волю огненного зверя...