Шрифт:
Понял ли он…
***
Выезд был банальным. Ножевое. Бытовуха.
— Сейчас опер из Пполтинника» будет заигрывать, зазывать на чай или спирт клянчить, — думалось ей. Милицейской машины не было.
— И где их черти носят?
Дверь квартиры номер шесть открылась легко. Три женщины — одна придерживает голову, вторая держит какую-то тряпку у живота третьей. У последней бледное лицо, синие губы. Кругом следы крови.
Оборванный шнур телефона.
***
— Её бывший приходил, пьяный в дым. Ну, вот с порога и пырнул её ножом. Мы шум услышали, пришли, а она тут вся в крови. Скорая приехала, сестричка начала ей помощь оказывать, а он опять пришёл, ну и сестричку тоже пырнул. Пьяный, что с него взять, — свидетельница выдохнула и добавила: — Вот ведь халат себе весь испачкала. Кровищи, как на войне. А домой меня отвезёте, товарищ милиционер? Поздно уже. Да и опознала я его, и подписалась везде. А то дети и на работу завтра.
***
— Ну как там она, доктор?
— Выздоравливает, только детей у неё не будет.
***
— Валя, ты извини. Понимаешь, с бензином у нас хреново. Тем более бытовуха, кто ж знал… Ты не горюй, я с доктором говорил, он сказал, что всё в порядке будет. Мне тебя опросить надо, сама понимаешь.
***
На её тумбочке в круге света от настольной лампы остался лежать апельсин. Оранжевый, пахучий. Чужой в этом мире крови и дерьма.
Про либерализм
Потапов сидел, сглатывая слюну. Только что он выпил полграфина тёплой воды. Холодной не было. Жара стояла в это лето несусветная. Сигарета, закапанная водой, расползлась у него в руках.
— Ну, как она там?
— Врачи говорят, что два ребра сломано, ключица, разрыв селезенки.
— И чё теперь?
Потапов тихо рассказывал, как они учились в одной школе, как он ухаживал. Как она его ждала из армии, а потом свадьба. Вот квартиру получили. Дети. Ну, получка, как не выпить. Да у него ещё халтуры есть. И вообще, мы ж люди. А она завелась. Крику, шуму. Ну, успокоил малешко, чтоб не орала. А оно видишь, как полу-
чилось.
***
Клава Потапова через 02 дозвонилась из больницы в отделение милиции.
— Да, вы не волнуйтесь, гражданочка. Сидит он. Как где, в камере. Скоро наш сотрудник приедет, вас опросит. Посадим, конечно посадим.
За часики толстая кастелянша отдала одежду. Клава сбежала через окно первого этажа.
***
— Где он?!!!!
Латиноамериканских сериалов о любви страна ещё не знала. В дежурной части их советский аналог наблюдали минимум раз в неделю. Поток ласкательных слов, излитых на Потапова его женой Клавой, заставил бы пойти повесится в припадке зависти к тексту автора песни «Зайка моя». Ах да, песни ещё, впрочем, тоже не было.
Бумаги летали по кабинету, Потапова плакала, танцевала, кричала. Графин с водой я ей не дал. Очень жить хотелось.
Крик: «Отпустите мужа! Как я без него!» — звенел в ушах до вечера. Потапов сказал: «Мы любим друг друга».
***
Исходя из вышеизложенного, в связи с примирением сторон и руководствуясь… в возбуждении уголовного дела отказать… .
***
Через год.
Сводка: Н. В. Потапов, прописанный по адресу…, находясь в состоянии алкогольного опьянения, нанёс удар ножом своей жене K. С. Потаповой, проживающей по адресу…
По дороге в больницу, гр. К. С. Потапова скончалась от полученного ранения. В отношении гр. Н. В. Потапова возбуждено уголовное дело Ленинским РУВД г. Москвы. С места преступления Потапов скрылся. Ведётся розыск.
Сводка: …06.81 г. по адресу г. Москва ул… стр.2, дом 1, кв.12 при задержании гр. Потапова, находящегося в розыске по ст…УК РСФСР, получил ножевое ранение сотрудник УР 144 о/м Железнодорожного РУВД г. Москвы ст. лейтенант …
Потапов в настоящие время содержится в СИЗО ГУВД Мосгорисполкома.
Про Васю
Фамилия у Васи была простая, как хозяйственное мыло — Простаков. Бывают люди, которых судьба тащит по жизни, обдирая шкуру, ломая через колено, как сухой валежник. Но это не про Васю. Его судьба — широкая река, плавно несущая свои воды, без мелей и перекатов, омуты были, но Вася их ловко обходил. В школе играл в фанты и выигрывал. Потом карты завладели им, а в библиотеке он стырил книгу «Фокусы». Раздел «карточные фокусы» был зачитан до дыр. Ловкость его пальцев была неимоверная. Тупые мужики, играющие в карты на пляже, были его лёгкой и весёлой поживой. После окончания школы он ездил на собственных «Жигулях». Девушки пёстрой чередой скользили по его жизни. Он путал их имена, но ему это прощалось. Он был добр, покладист и снисходителен к их денежным капризам. Москва встретила его с распростертыми объятиями, серьёзные люди играли в катранах. Лохи толпились у валютных магазинов «Берёзка», он с лёгкостью ломал чеки, и так же легко делился с нужными людьми. Кооперативная квартира была отделана, как игрушка. Импортная «Хельга» хранила саксонский фарфор и мельхиоровые наборы вилок и ножей, купленные у арбатских старух. В холодильнике кричали «съешь меня» импортные продукты. Бар солидно поблёскивал бутылками. Японский телевизор и видеомагнитофон несокрушимо чернели в «зале», так Вася по провинциальной привычке называл самую большую, 18-метровую комнату в своей квартире.
Васина жена была красавица и товаровед на продуктовой базе. Детей у них не было. И быть не могло. Бывает такое несчастье.
Ребенка они взяли из детского дома. У пацана были пшеничные волосы и голубые глаза. Когда он чуть подрос, то с друзьями взломал табачный киоск. Сигареты принёс домой. Мы пришли следом. Во время обыска Вася пил крупными глотками импортную минеральную воду без газа. Потом Васин отпрыск на каникулах залез в родную школу и стыбрил скелет из биологического кабинета, динамо-машину у физика, взломал сейф у директора, там был спирт. Утром детей нашли на диване. Кости скелета были разбросаны на ковре, динамо-машина скромно стояла под столом.