— Ох, блять, гений хренов, — наконец простонал брюнет, вытирая выступившие на глазах слезы, — Придурок ебанутый, — добавил он, уже отсмеявшись.

— Может и так, — Фелини даже не собирался спорить, улыбаясь Шину так искренне, что Шаркис внезапно подавился воздухом, а затем и вовсе нахмурился и пожалел о том, что показал Дэвиду подобную эмоцию. Шин никогда людям не доверял, а потому старался всегда и для всех казаться неприступной скалой, которую не тронет ни одно твое слово и ни одно твое действие. В действительности же Шин был… крайне впечатлительным.

— Ну так что, может, все же чаю? — почувствовав, как нарастает неловкое молчание, предложил Дэвид. Шин на это лишь пожал плечами. Чая он не хотел, но отказываться, видимо, было бесполезно. В любом случае, Фелини настоит на своем и сделает все по-своему.

Дэвид пополз на кухню, брюнет же развалился на кровати и начал всматриваться в потрескавшийся потолок. Постельное белье явно было несвежим и, по идее, пусть и не настойчиво, но исходящий от него запах должен был вызвать в Шине очередной приступ брезгливости. Вот только парень, к своему ужасу, осознал, что сейчас бы с удовольствием зарылся носом в подушку Фелини и глубоко вдохнул неповторимый запах его тела. Подобная мысль заставила Шаркиса нервно подняться с кровати и настороженно покоситься на подушку. Она явно была какой-то ненормальной. И именно она была виновата в столь непонятном желании Шина. Она и чертов будильник, который не прозвенел в нужное время, из-за чего Шин проспал и если на пары он не опоздал, то утреннего похода в туалет был лишен.

— И как ты здесь еще ласты не склеил? — поспешно подал брюнет голос, услышав как Дэвид заходит в комнату, бренча стаканами и спотыкаясь на ровном месте.

— А что не так?

— Что не так? — саркастически переспросил Шин, вновь разваливаясь на кровати и старательно изображая непробиваемое хладнокровие, — Это же халупа! Не каждый бомж в такой поселится, что уж говорить о студенте! — фыркнул он, забирая с подноса стакан с обжигающим чаем.

— Крыша над головой есть, что еще нужно для счастья? — не согласился Дэвид.

— Крыша? Это не крыша! Это гроб! Это жилище поизмывается над твоим телом и рано или поздно убьет его, — фыркнул Шаркис, отпивая из стакана зеленоватую жидкость, которая оказалась на удивление вкусной.

— Ой, Шин, только не говори, что беспокоишься обо мне, — ехидно заметил Фелини, из-за чего брюнет вновь подавился, но теперь уже чаем.

— Чушь, — только и фыркнул он, невольно ежась от холода, который стоял в квартире, — у тебя что, и обогревателя нет? — поспешно сменил Шин тему разговора.

— Нет, — только улыбнулся Дэвид. Брюнет на это смерил его взглядом, оценив одежду, что сейчас была на парне как не просто не теплую, но очень даже холодную.

— И тебе не холодно? — задал Шин новый вопрос, чувствуя, как в грязной квартире начинает сгущаться какая-то странная атмосфера.

— Холодно, — вновь кивнул Фелини, медленно водя пальцем по краям своего стакана и не притрагиваясь к горячему чаю.

— Так что же ничего не оденешь?

— Зачем? — голос Дэвида звучал ровно, даже успокаивающе. Но именно поэтому Шину было не по себе. Внутри все переворачивалось, а интуиция била в колокола. Дэвид постоянно забрасывал брюнета сотнями намеков на то, что парень ему нравится далеко не как друг, но только сейчас Шаркис понял, в каком положении оказался. А вдруг… Вдруг Фелини сейчас набросится на него и… и… И! Изнасилует?

— Чтобы согреться! — нервно выпалил Шин, вцепившись в свою чашку с чаем обеими руками и готовясь к яростным сопротивлениям.

— Зачем? — а Фелини все так же не сводил взгляда с поднимающегося от чашки пара.

— Чтобы не болеть!

— Зачем?

— Подохнуть хочешь? — последние слова Шин произнес позорно высоким голосом.

— А тебя это так беспокоит? Если «Да», ты и согревай, — на лице Фелини появилась одна из его дурацких улыбочек.

— Я ухожу, — после недолгого молчания бросил Шаркис, поднялся с постели и поспешил к выходу, стараясь унять дрожь в руках и мысленно повторяя себе, что все в порядке.

— Ребенок, — было брошено в его сторону словно обвинение, которое, конечно же, Шаркиса равнодушным оставить не могло. Шин медленно повернулся к своему собеседнику, в мгновение растеряв весь свой страх:

— Это ты мне? — зло прошипел он.

— Нет, своей подушке, — язвительно усмехнулся Фелини, — Конечно тебе… невинный мальчик, так мило!

— Еще одно слово, и я не посмотрю на то, что ты болен… — пообещал Шин, чувствуя как вместе со злобой растет и не к месту вернувшееся возбуждение.

— О, а на что же ты тогда посмотришь? — заискивающе ухмыльнулся Фелини, встав в кресле на колени и облокотившись на его спинку.

— Я убью тебя, — прошипел Шин, сжимая кулаки.

— Как и своего одноклассника?

Это было последней каплей. Шаркис сорвался с места, схватил Фелини за волосы, без церемоний стащил его с кресла, бросил парня на кровать и уселся на него сверху, прижав руки к мягкому матрасу, тяжело дыша и сжимая его запястья с такой силой, чтобы тому наверняка было больно. И этот человек боялся изнасилования? Шину самому не верилось в то, что ему в голову могла прийти подобная глупость.