— С… сука! — выдавил брюнет из себя, сжимаясь и тем самым сопротивляясь дальнейшему проникновению в собственное тело. И Фелини наверняка бы остановился, будь это обыкновенный секс. Но сейчас Дэвид не только не думал об удовольствии Шина, но так же и сам к нему не стремился. Поэтому чем больше сопротивлялся брюнет, тем настойчивее и глубже Дэвид проникал в него посредством грубых рваных толчков.

— Если тебе станет легче, мне тоже крайне неприятно, — ухмыльнулся Фелини, приподнимая задницу Шина, и тем самым меняя угол проникновения.

— Сдохни! — прорычал в ответ Шаркис, дергая ремень и стараясь вырваться. Но освободить уже онемевшие руки он, конечно же, не смог.

— Вау! А ты мастер ерзать задницей! Молодец! Хвалю! — с этими словами седой со всего размаха ударил Шина по левой ягодице, на которой тут же остался краснеющий след. Шин, не унимаясь, матерился, яростно дергая ремень и готовый разломать всю кровать, только бы вырваться, когда как Дэвид, стараясь не обращать внимания на собственную боль, грубо вбивался в тело Шаркиса, размазывая капающую из своего носа кровь по спине Шина, терзая его кожу на шее и лопатках, оставляя кровавые царапины на его заднице и в ответ на яростные сопротивления лишь насмехаясь и набирая темп. Впрочем, на этом Дэвид останавливаться не собирался.

Когда член седого начал уже свободно проникать в Шина посредством появившейся кровавой смазки, и ощущения его стали куда приятнее, рука Фелини нырнула вниз к животу Шаркиса, что бы чуть приподнять над кроватью из-за того, что парень все так же сидел на коленях.

— Не прикасайся! — даже находясь в подобном положении Шин строил из себя гордеца. Именно это Дэвиду и хотелось в нем сломить. Гордыню.

— Или что? Убьешь меня? Так ты собирался меня убить и без этого! — мерно проникая в Шина, а затем медленно почти полностью выходя из него, шептал Дэвид.

С грубой силой можно было повременить. Физически Шин был искалечен. Оставалось искалечить его еще и морально. А кто, как не Дэвид, знал самый просто способ сделать это. Его тонкие пальцы пробежались по плоскому животу Шина, затем нырнули вниз, к паху, погладили лобковые волосы, прошли еще ниже, вцепились в член Шина и, в ответ на скулеж Шаркиса, начали медленно водить по его основанию и массировать чувствительный кончик, вызывая эрекцию.

— Сука-сука-сука-сука-сука-сука-сука! Я никогда тебя не прощу!

— А мне твоего прощения и не надо, мой наивный-наивный Шин, — усмехнулся Дэвид, чувствуя, как член Шаркиса в его руках разбухает и становится тверже, — Давай я тебе поведаю одну простую истину, мой дорогой друг. Все люди — лживые мрази, — последние слова Фелини прошептал, и Шаркис поймал себя на мысли о том, что совсем не узнает Дэвида. Перед ним словно был совсем другой человек. Не тот, что улыбаясь принимал пощечины от окружающих, чтобы затем простить и продолжать общение, а некто озлобленный на весь мир, замкнутый в себе и ненавидящий все, что с ним соприкасалось, — Нет, Шин, я не говорю, что люди Всегда лживые мрази, но рано или поздно даже самый близкий тебе человек может сорваться и сделать нечто, что причинит тебе боль… Как я, например, — злой холодный смешок, — и чтобы жить среди таких людей, чтобы им верить, в первую очередь нужно быть сильным. Как духом, так и телом. Да, Шин, залог доверия к окружающим — твое полное превосходство над ними, ведь даже если они что-то предпримут против тебя, ты сможешь это легко пресечь. Такова суть выживания, мой друг. А ты, Шин, слабак! Думаешь, добился власти, заработал денег, пялишь дочек олигархов — и ты уже самый влиятельный и непобедимый? Ну и как? Ощущая у себя в заднице мой член, ты все еще веришь в этот маразм? Где твои деньги? Где твоя власть? Лично я вижу разорванную жопу и слабака, который только и может материться сквозь зубы, стараясь не разреветься. Интересно, из-за чего? Из-за обиды? Боли? Что, Шин, гордость твоя рвет и мечет?

— Заткнись! — из последних сил воскликнул Шаркис, все больше походя не на молодого политика, а на обычного парня, попавшего в лапы к жестокому насильнику.

— Да, ты прав… пора заканчивать разговоры, — согласился Дэвид, надрачивая член Шина активнее и против воли брюнета заставляя его сбивчиво дышать, пытаясь подавить стоны и жмурясь то ли от боли в заднице, то ли от нарастающего удовольствия в районе паха.

— Прекрати… — сорвалось с губ Шина через какое-то время, — просто прекрати все это! Я понял свою ошибку!

— Ошибку? Ты? Посмотри! У тебя стоит, не значит ли это, что тебе в действительности все это нравится? Тебе нравится подчиняться? Лежать под кем-то и подставлять свою задницу? Согласно твоей логике, это именно так! Так зачем же мне останавливаться? Ведь я могу подарить тебе наслаждение!

— Прошу, хватит!

— Бьюсь об заклад, Гир просил тебя о том же, — ехидно заметил Дэвид, проводя языком по позвоночнику брюнета от лопаток до затылка, — И что? Ты прислушался к его мольбам? А? Отвечай! — с этими словами Фелини размахнулся и со всей силы ударил кулаком по спине Шина. Тот взвыл. Клацнул ремень на его руках. Кожаный ремешок уже истер запястья Шаркиса до крови, но рваться по-прежнему отказывался.

— А если ты не слушал Гира, есть хоть одна причина, по которой Я должен послушать тебя?! — еще несколько ударов были нацелены в почки. Шин совсем обмяк, и засопел, пуская на подушку кровавые сопли.

— Но… — прохрипел он, выплевывая сгусток крови, — но ты же л-любишь меня, разве нет? Так как… же ты можешь…

Дэвид дернулся.

— Не смей осквернять мои чувство, говоря о них своим сраным ртом! — взревел он, и кулак Дэвида попал тому прямо в ухо. В голове у Шаркиса все зазвенело. Перед глазами задвоилось.